этим, — он потряс пачкой распечаток в руке, — поработать в спокойной обстановке дома. Если вас интересует мое мнение, оставьте это мне и давайте встретимся, скажем, в понедельник. Здесь же, в университете.
— А вы кто? — Саша с недоумением посмотрел на профессора. — Вы вулканологи?
— Я журналистка, — отчеканила Леонила Альбертовна, — а это Кривицкий, сволочь эгоистичная, но один из лучших специалистов мира в том, что касается недр Земли. А то, что он отказывается признать себя таковым, а я подыграла, так это естественно, трудно найти человека, который хотя бы раз в месяц не отказывался сам от себя при массовой поддержке окружающих, но обычно это происходит по нескольку раз в день. Так принимаете предложение профессора Кривицкого, или я вас познакомлю с другим специалистом?
— Да, конечно, — поспешно согласился Саша, ибо ему нужно было передать эти материалы только Кривицкому и никому другому. — Я готов ждать Юрия Аркадьевича сколько угодно, а не то что до понедельника.
Первыми забили тревогу в МВД России, обнаружив, что аппаратура СОРМ (Система оперативно- розыскных мероприятий), установленная во всех фирмах, предоставляющих доступ в Интернет, бессильна вычислить местонахождение хакера под ником (псевдоним в Сети) «Око вселенной». Провайдеры лишь разводили руками: «Нет у нас такого клиента». Вторым, после того как произошло вторжение в компьютерные системы ряда министерств России и в банки данных РАН с полным забором и последующим возвращением информации обеспокоилось Управление компьютерной и информационной безопасности ФСБ России. После уточнения некоторых деталей вторжения и получения дополнительной информации беспокойство сменилось задумчивой тревогой. Хакер был непросчитываемым и, на взгляд оперативников, сумасшедшим. Как бы в подтверждение их мыслей, пресса, сначала вскользь, основываясь на смутных сведениях невнятных источников, затем более полно «взорвалась» заголовками передовиц: «Хакер под ником „Око Вселенной“ — Бог!»; «Господи, спаси Интернет!»; «Возвращение мозгов в голову!»; «Остановите Землю, я сойду!».
В течение короткого времени всесильный хакер «обезличил» правительственные сайты США, Китая, Германии, России, Франции и Англии. В одночасье дала сбой и зависла компьютерная система управления Японии, Канады и Австралии. Не играло никакой роли, подключена ли система к открытой сети или действовала в автономно-ведомственном режиме, хакер приходил везде и везде чувствовал себя хозяином положения. Ни секунды не сомневаясь, «Око Вселенной» проник в банки данных ВВС США и стран НАТО, разрушив всю систему управления ВВС и носителей ядерного оружия. Он «вошел» в Центр космических исследований имени Кеннеди, в базу данных командования ВМС США, ВМС России, морской национальной лаборатории имени Лоуренса и центр морских исследований России. Хакер «входил» в любой дом и, если требовалось, «забирал» информацию с индивидуальных компьютеров. Фирменным знаком «Ока Вселенной» было появление на экранах, подвергшихся вторжению компьютеров, кисти руки с шестью пальцами, отталкивающе-завораживающей и безобразно-красивой формы.
Службы внутренней безопасности всех силовых ведомств развитых стран в полную силу разрабатывали версию о предателях внутри подразделений по борьбе с кибер-электронной преступностью и даже внутри себя самих, но кроме рядовых «оборотней» пескариного калибра ничего не обнаружилось. Хакерство же такого масштаба должно было прикрываться, как минимум, всею государственной и — черт побери! — сатанинской мощью.
Люди не замечают чудес лишь по той причине, что не верят в них, это во-первых, а во-вторых, люди, сталкиваясь с необъяснимыми чудесами ежедневно, не обращают на них внимания…
Родители Толика Лаперуза, артисты Ленкома, редко бывали в своей «базовой», четырехкомнатной квартире в центре Москвы. У них имелись две «двушки» в разных концах столицы, джип — у папы, «соната» — у мамы, загородный дом на двоих и масса поклонников обоего пола, что говорило о явном присутствии таланта в их артистических телах. Но все-таки они иногда заходили навестить своего сына, играя при этом роль «возвращающихся домой с тяжелой работы в условиях Крайнего Севера» или «старых друзей, заглянувших на огонек к своему непутевому, но любимому другу детства». И в том и в другом случае имели место нравоучения и советы, и в том и в другом случае Толик не обращал на это внимания. В это утро родители решили навестить сына без предварительной договоренности с ним и между собой.
— Здравствуйте, — буркнул отец, появляясь в проеме кухонной двери и демонстрируя находящимся там Толику, Саше Углокамушкину и Ксюше Мармик свое триумфально-стареющее лицо. — Устал как собака, налей мне чашку чая, сын, и познакомь с друзьями, впрочем, — артист несколько ошарашенно посмотрел на Ксюшу Мармик, — я, кажется, и в этом облике готов узнать хронически неузнаваемую Ксению.
— Ну вот, — огорчилась Ксюша и с печалью посмотрела на Лаперузу и Углокамушкина, — узнали.
На голове Ксюши Мармик было сооружено нечто спиралевидное, раскрашенное в кричащие кислотные цвета. В мажорствующей среде это называлось экстремальной прической. Лицо Ксюши было в боевом раскрасе спецназовца, плюс утрированные «кошачьи глаза» на верхних веках, юбка «вуаля» камуфляжного цвета, колготки-милитари, куртка-дудун без рукавов песочного цвета, милые ботинки малинового цвета на толстенной подошве радужных оттенков.
— Ну и узнал, ну и что здесь такого, — взял артист из рук сына чашку с чаем и сел за стол напротив Ксюши. — У меня профессиональное видение, я человека в любом гриме и после любой пластической операции узнаю. Как я понял, вам нужно, чтобы Ксюша была неузнаваемой.
— Это мой друг, Саша Углокамушкин, телерепортер, а это мой отец, Николай Петрович. Да, — объяснил Толик, — мы хотели сделать Ксюшу неузнаваемой даже для родителей, если бы они увидели ее на экране телевизора.
В это время щелкнула входная дверь, и через мгновение в кухню вступила женщина в английско- ирландского стиля пончо, желтых вельветовых брюках, белых с золотом босоножках на тонких высоких каблуках и с психоделической акцентацией тонов в макияже. В левом ухе женщины болталась сережка- череп из туманного цвета драгоценного опала.
— Чем могу быть полезен? — галантно встрепенулся Николай Петрович, вскакивая с места и предлагая женщине стул. — Я польщен, что у вас есть ключ от нашей квартиры.
— Мама! — Толик подошел к женщине и, поцеловав ее в подставленную щеку, указал на отца: — Это мой папа и твой муж, Николай Петрович.
— Марина, — ничуть не смутился артист, целуя супругу, — я так устал от лицедейства и событий в мире, что даже не смог узнать тебя в первые секунды света, исходящего от твоего лица.
— Ну да, — улыбнулась Марина Яковлевна, с интересом оглядывая участников кухонной сцены, — ты прав — мир переполнен событиями. Ливадеев, подлец, снова сошелся с Ингой и снял «Венецианского купца» с репертуара.
— Дорогая, — Николай Петрович залпом выпил остывший чай и поморщился как от водки, — «Венецианского купца» нельзя снять с репертуара, но я с тобой согласен, Инга стерва и как артистка мало привлекательна, я уже не говорю об этой законченной сволочи Ливадееве. Кстати, Ксюша, — отвлекся от мировых событий артист, — тебе нужен к твоему раскрасу отвлекающий штрих, вот как у Марины, череп в ухе. — Он указал пальцем на супругу, приступившую к изучению холодильника и выбрасыванию оттуда негодных, на ее взгляд, продуктов. — Он выполняет роль блестящей палочки в руках гипнотизера.
— Точно, — согласилась с ним Ксюша, — нужен череп.
Саша Углокамушкин молчаливо восхищался родителями Толика Лаперузы. Они были естественны, как звезды. На них можно было не обращать внимания.
— Зачем тебе череп? — сразу же въехала в проблему Марина Яковлевна. — Если хочешь, чтобы тебя не узнавали на экране в соло-исполнении, наложи на лицо театральный символ.
«Половина лица — черный грим, половина — белый, — мысленно представил Саша Углокамушкин, — черта ассиметричного проявления настроения в уголках увеличенного алым рта».
— И на голове фиолетовая шапочка, — мельком взглянул на Ксюшу Николай Петрович, заодно поинтересовавшись у сына: — Чем это вы занимаетесь, почему не на занятиях?
