крохотном шкафчике за дымовой трубой. Когда он спросил, где утюг, то получил ископаемый агрегат с забитыми дегтем дырочками для пара. То, в каком состоянии он обнаружил гладильную доску, заставило его сжать зубы, но не отказаться от своих намерений. Том был слишком взволнован предстоящей встречей с Клэр и детьми в церкви, чтобы жаловаться.
К его разочарованию, их там не оказалось. Разозленный, он позвонил домой и спросил:
— Клэр, что ты пытаешься доказать? Почему вы не были в церкви?
— Дети устали, поэтому я позволила им поспать до более поздней службы.
Чета Гарднеров поругалась, что еще больше расстроило их обоих и испортило весь день.
В понедельник Том опять извлек свои вещи в совершенно измятом виде и опять безрезультатно пытался их выгладить проржавевшим утюгом. Глядя в зеркало перед тем, как ехать в школу, он безуспешно разглаживал ладонью полу пиджака. Наконец, пробормотав: «Вот дерьмо», он выскочил из хижины, про себя ругая отца за то, что тот живет, как на свалке. В автомобиле, оставленном у дома, запотели стекла, а переднее стекло надо было отскребать от инея. В машине скребка не было, бумажных салфеток у старика тоже не нашлось. Том раздражался все больше и больше, он уже опаздывал в школу, а тут еще пришлось искать какую-нибудь ветошь. Уже в пути он думал о том, что скоро ударят морозы и ему придется отскребать окна каждое утро. Теперь он понимал, почему, по словам других, заканчивались неудачей любые попытки взрослых детей, уже поживших самостоятельно, вернуться к своим родителям.
В школе он на пять минут опоздал на еженедельное совещание, проводимое по понедельникам. Попытался привлечь к себе внимание Клэр, не будучи уверен в успехе. Когда он с отчаянием и желанием быть замеченным посмотрел на нее, то в ответ не получил ничего. Им удалось дотянуть до конца совещания, не обменявшись ни словом, но у Тома опять расстроился желудок. Он забежал в медпункт и выпросил какое-то лекарство, которое проглотил в спешке, потому что уже начали прибывать школьные автобусы, и самым ужасным для него было бы сейчас разминуться с Челси и не встретить ее в дверях. Робби всегда приезжал раньше и тренировался в спортзале, так что он уже наверняка где-то в школе.
Спеша по главному коридору, Том испугался, что уже пропустил дочь. Но нет, вот она подходит к зданию, и Робби рядом с ней. Сердце Тома было готово разорваться на части. Дети направились прямо к отцу, они как будто тоже нуждались в контакте. Их лица были печальны. Том ощутил боль в сердце и страх — те же самые чувства, о которых он столько раз слышал от своих учеников, чьи семьи рушились из-за развода. Такое большое количество печальных историй — он был знаком с ними, как педагог, но никогда не думал, что станет участником одной из них. Они с Челси обнялись, прямо тут, в коридоре, среди спешащих мимо ребят, и почувствовали себя беспомощными жертвами жестокости Клэр. В глазах у них защипало. Том, освободившись, ухватил Робби за руку. — Давайте на минутку зайдем ко мне в кабинет.
— Я не могу, па, — старательно моргая, чтобы удержать слезы, сказала Челси. — Я за выходные не сделала домашнее задание, и теперь мне надо быстренько что-нибудь написать к первому уроку.
Том повернулся к сыну.
— А ты? Сделал уроки?
— Нам ничего не задавали.
— А как же тренировка? Разве ты не качаешься обычно перед занятиями?
Робби отвел взгляд.
— Сегодня неохота.
Тому совсем не хотелось их сейчас отчитывать, но они с Клэр расстались не более сорока восьми часов назад, а дети уже проявляли типичное разгильдяйство отпрысков разведенных родителей.
— Послушайте, вы не станете так себя вести, понятно? Что бы ни случилось дома, это не должно отражаться на вашей учебе и внеклассных занятиях. Продолжайте выполнять все, как и раньше… обещаете?
Робби покорно кивнул.
— Хорошо, Челси?
Она тоже кивнула, не глядя ему в глаза.
— Ну что ж, тогда идите, — произнес Том, хотя чувствовал себя так, словно развалится на части и умрет, как только они исчезнут из вида.
Челси, однако, не хотела уходить.
— Что-то еще? — спросил он.
— Не знаю. Просто… ну, трудно вести себя, как будто ничего не произошло, если на самом деле произошло.
— Что же еще мы можем делать? Она угрюмо пожала плечами.
— Можно нам рассказать друзьям?
— Если придется. Робби сказал:
— Я не хочу говорить своим.
Наконец Челси решила, что это слишком трудное решение, чтобы принимать его в начале дня. Она быстро моргала и через минуту уже не смогла бы удержать слезы.
— Мне надо идти, папа. — И, не договорив, ушла.
— Мне тоже пора. — Робби совсем пал духом.
— Хорошо. Еще увидимся.
Том погладил сына по спине, и тот влился в общий поток учащихся. Оставшись один, Гарднер подумал, что никто из детей не интересовался его эмоциональным состоянием и как ему живется у дедушки, все ли в порядке. Они были так заняты своими собственными переживаниями, что не могли отвлекаться на чьи-то еще. Умом он понимал, что такое отношение типично для детей, но все же не мог не чувствовать себя обиженным из-за всеобщего равнодушия к его страданиям. Направляясь в свой кабинет, он поклялся в душе, что никогда не замкнется в своем горе настолько, чтобы не замечать горя детей.
Неизбежно должна была сложиться такая ситуация, при которой вся школа узнала бы об их семейных неурядицах. Но все произошло гораздо быстрее, чем ожидал Том. Он проходил мимо учительских почтовых ящиков, когда дирижер школьного оркестра, Вине Конти, остановил его:
— Том, я подумал, можно мне на этой неделе заехать и взять у тебя каноэ? В следующую субботу открывается сезон охоты на уток.
Несколько недель назад они с Томом договорились, что Вине одолжит каноэ, чтобы его сыновья- подростки могли заняться охотой. Сам он с удовольствием стрелял уток еще до того, как женился.
В замешательстве Гарднер пробормотал:
— А… да, конечно, Вине.
— Ты человек занятой, так что назначай день.
— Ну… любой день подойдет. Я… это… — Он откашлялся, и его охватила паника при мысли о том, что придется признаться — его брак под угрозой. Он никогда бы не подумал, что это окажется так трудно сделать, и что после признания он ощутит себя таким неудачником. — Дело в том, Вине, что мне надо будет сказать Клэр, где весла, и ты договоришься с ней, когда прийти и все забрать. Я там больше не живу.
— Не живешь?
— Мы с Клэр на время расстались.
Он видел, как ошарашен был Вине и как искал подходящий ответ.
— Ох, Том… извини. Я не знал.
— Все в порядке, Вине, об этом никто не знает. Ты первый, кому я сказал. Все случилось в эти выходные.
Винсу было ужасно неловко.
— Том, я действительно очень сожалею. Ты предложил мне воспользоваться твоим каноэ и — ну, черт, то есть, мне не надо было…
— Какой смысл менять планы, Вине. Ты можешь взять его. Я позабочусь, чтобы Клэр знала о твоем приходе и приготовила весла. Если тебе понадобится помощь, чтобы погрузить лодку на машину, то я попрошу Робби помочь или сам встречу тебя у дома.
— Нет, нет, я прихвачу одного из своих парней.
— Прекрасно. Ну… ты знаешь, где каноэ. За гаражом.
— Конечно.
— Клэр тебе все покажет.
