— Значит, я должен просто стоять и смотреть, как разрушается семья, и ничего не делать?
— Ты сам сказал — чем ты можешь помочь?
— Я могу подружиться с Робби.
— Ты уверен, что он этого хочет? Кент промямлил:
— Нет.
— Тогда поостерегись.
— Чего?
— Чтобы тебя самого не обидели.
— Ма, я уже обижен — как ты этого не понимаешь. Все, что случилось, причиняет мне боль! Я хочу узнать своего отца получше, но если мне придется обходить его детей десятой дорогой всякий раз, когда я захочу с ним встретиться, то, может, вместо этого попытаться подружиться с ними?
Она бросила котлету на сковородку, шипение и пар наполнили кухню. Монике было неимоверно трудно благословить сына на то, чтобы тот обзаводился друзьями во враждебном лагере Тома Гарднера.
— Ты что, боишься, что я перейду на другую сторону, а ма? — Подойдя, Кент ласково положил руку ей на плечо — Плохо ты меня знаешь. Ты моя мама, и это не изменится, даже если я лучше их всех узнаю. Я должен так поступить, понимаешь?
— Понимаю. — Она обняла его так крепко, что он не заметил тяжелого блеска ее глаз. — Конечно, понимаю. Вот почему Том настаивал, чтобы я рассказала тебе о нем. Но я боюсь потерять тебя.
— И не потеряешь! Ну, ма, что ты такое говоришь. С чего ты вдруг потеряешь меня?
Она шмыгнула носом и усмехнулась своей собственной глупости.
— Не знаю. Все так перемешалось — ты и они, ты и я, я и он, ты и он.
Моника повернулась, чтобы снова заняться котлетами, перевернула их и нарезала на сковородку лук. Запах жареного усилился, Кент снова притянул мать к себе.
— Ух, как трудно взрослеть, правда, ма?
Она хмыкнула и, переворачивая лук ножом, ответила:
— Тебе видней.
— Вот что я тебе скажу… — Кент взял нож и принялся переворачивать на сковородке лук. — Чтобы ты ничего не боялась, я буду приходить и рассказывать тебе обо всем. Буду говорить, когда мы виделись с ними и о чем разговаривали. И как нам удается общаться. Тогда ты не будешь считать, что меня уводят от тебя, верно?
— Но я и так надеялась, что ты ничего не будешь от меня скрывать.
— Да, но теперь ты можешь быть уверена в этом.
— Ладно, договорились. Как насчет того, чтобы намазать маслом булочки?
— Хорошо.
— И достать тарелки.
— Хорошо.
— И банку с маринованными огурчиками.
— Да, да, да.
Кент стал помогать ей, Моника наблюдала за сыном, котлеты шипели и лук поджаривался, а она думала, как глупо было с ее стороны испытывать опасения из-за того, что он хотел подружиться с детьми Тома.
Она вырастила хорошего мальчика, который ее не бросит. Она так прекрасно справилась с его воспитанием, что теперь он учит ее тому, что в любви нет победителей и побежденных.
Этим вечером на репетиции Клэр посмотрела на часы, хлопнула в ладоши и прокричала, заглушая бормотание на сцене:
— Так, время десять часов, пора закругляться. Заприте комнату с декорациями! Выучите этот текст и встречаемся завтра вечером!
Рядом с ней отдавал приказания Джон Хэндельмэн:
— Эй, Сэм, ты приготовишь копию сценария со светом и передашь ее Дугу, так?
— Ага! — ответил парень.
— Хорошо. Группа художников, завтра приходите в рабочей одежде. На отделении искусств уже приготовили наброски квартир и мы займемся задником!
Нестройный хор голосов попрощался с учителями, стоящими на сцене. Ребята ушли, и в зале наступила тишина.
— Я выключу свет, — сказал Джон, направляясь к кулисам.
Через секунду прожектора погасли, оставив Клэр в тени. Она прошла за сцену, где горел только слабый свет, отчего между кулисами пролегали темно-серые полосы. Несколько раскладных стульев в беспорядке стояли у деревянного ящика для декораций, жакет Клэр был брошен на сиденье одного из них. Она устало потянулась за матерчатой сумкой, в которую стала складывать сценарий, свои заметки, образцы тканей и учебник по театральному костюму. Со вздохом выпрямившись, она натянула жакет.
— Устала?
Клэр повернулась. Рядом стоял Джон, тоже надевавший пиджак.
— До смерти.
— Мы сегодня много чего сделали.
— Да, переделали уйму работы.
Она взяла сумку, и Джон коснулся ее руки.
— Клэр, — проговорил он, — мы можем минутку побеседовать?
Она оставила сумку на сиденье.
— Конечно.
— Сегодня по школе носятся самые разные слухи. Чтобы не раздумывать, правда это или нет, я решил спросить у тебя. Так правда?
— Может, ты вначале скажешь мне, что слышал, Джон?
— Что вы с Томом расстались.
— Это правда.
— Навсегда?
— Еще не знаю.
— И говорят, что у него была любовница.
— Когда-то была. Он утверждает, что сейчас нет.
— Как ты ко всему этому относишься?
— Я обижена. Я запуталась и разозлилась. Не знаю, верить ему или нет.
Он вгляделся в ее лицо. Оно напоминало трагическую маску, с темными ямами глазниц в тусклом, падающем издалека, свете.
— Знаешь, вы повергли в шок всю школу.
— Да, наверное.
— Все говорят, что никогда бы не подумали, что такое может случиться с тобой и Томом.
— Я тоже так считала.
— Тебе не хочется никому поплакаться?
Подхватив сумку, она направилась к выходу. Джон шел рядом.
— А ты предлагаешь в качестве утешителя себя?
— Да, мэм. Только себя.
Клэр давно знала, что он увлечен ею, но, тем не менее, была удивлена тем, как быстро он отреагировал. Она слишком долго была замужем, чтобы не ощутить сейчас неловкость.
— Джон, все случилось лишь позавчера. Я даже не знаю, плакать мне или смеяться.
— Ну что ж, ты можешь посмеяться со мною вместе, если тебе этого хочется.
— Спасибо. Я запомню.
У двери он выключил последнюю лампочку и пропустил Клэр вперед. На дворе стояла звездная осенняя ночь, пахло сухой листвой. По дороге к стоянке Клэр старалась держаться от Джона подальше.
— Послушай, — сказал он, — тебе понадобится друг. Я всего лишь предлагаю свои услуги, и ничего больше, ладно?
— Ладно, — успокоение согласилась она.
