Шэрди была истинной ардражди. А, значит, эгоцентричной и бесчувственной к страданиям других особой (кроме принца, но это исключение лишь подтверждало правило). Её люди были хорошими солдатами. Она учила их всему, что они могли взять, она защищала их и подставляла им спину… но над мёртвыми телами в лучшем случае сказала бы: 'Сами виноваты. Слабаки'.
Всё к тому и шло — пришелец дрался так, как учил её принц. Никаких красивых движений, никаких правил, никакой жалости. Он не сражался, он убивал. С предельной эффективностью.
'Великолепная техника, — почти весело оценила Шэрди. Все чувства словно бы притупились, её переполняла странная эйфория. Она отлично сознавала, что из этого коридора живым не уйдёт никто — кроме этого убийцы — но, несмотря на это, не могла не любоваться схваткой. — Высший балл. Тэй ар был хорошим учителем. С большим азартом работает юноша… Бодрую музыку, пожалуйста'.
Всё-таки кое-чему и Шэрди сумела научить своих людей — после мига замешательства они отхлынули назад, увеличивая дистанцию, пытаясь уйти от ближнего боя. Но пришелец эту дистанцию моментально сократил. И продолжил убивать. Спокойно. Хладнокровно. Как неприятную работу, которая должна быть выполнена несмотря ни на что. Не наращивая, но и не сбавляя темп атаки. Минус четыре.
'У меня будет хорошая смерть. Такая, как завещали предки'.
Минус пять.
Ар-лейтенант едва удержалась от грязного ругательства, заметив, что Ойрег, непонятно где потерявший оба игольника, обеими руками поднимает тяжеленный 'громобой'. Сколько внеочередных дежурств и взысканий гвардеец получил за ношение своего доисторического фламмера, не помнил даже он. Шэрди неоднократно приказывала помощнику выкинуть на свалку древнюю рухлядь, позорящую честь и достоинство императорского гвардейца, но Ойрег скорее согласился бы встать перед расстрельной ротой, нежели расстаться с семейной реликвией. В конце концов, он тоже был ардражди.
'Громобои' получили своё прозвище не на пустом месте. На памяти Шэрди Ойрег использовал фламмер всего дважды. Но оба раза к месту эксперимента вызывалась ремонтная бригада, все, кому случалось оказаться поблизости, проводили остаток дня в капсулах с крайтом, а её вместе с виновником происшествия вызывали к ар-генералу ди Зариттиану, и пол-кройда отчитывали, как детишек, не вышедших из первого квада знания.
Правда, ни отобрать, ни уничтожить злосчастное 'эхо кервантийской войны' ар-генерал не пытался.
'Не позорься, болван! — мысленно застонала женщина. — Цокольный этаж, нгарт-поле, куда ты тянешь шак'ханов фламмер…
Ойрег стремительно вскинул оружие, почти не целясь, нажал на спуск, и длинный язык ослепительно-белого пламени лизнул противоположную стену. Шэрди уронила голову на грудь, спасая глаза от брызнувшей во все стороны дарнитной крошки, и не увидела — но
Минус шесть.
Шэрди замерла, словно ей достался критический разряд шокера. Женщина знала с десяток ниэри и ардражди, не считая её самой, кто мог проделать подобный трюк с диском из иттийской стали и не остаться при этом без пальцев. Но уложить шестерых имперских гвардейцев так, как это сделал чужак, был способен только один человек. Только один. Тот, который жил на свете, кажется, лишь для того, чтобы осложнять ей жизнь.
Высокий мужчина в комбезе космодесантника вынул фламмер из безвольной руки Ойрега и медленно направился к Шэрди. Лампы перестали мигать и горели ровно, но ар-лейтенант никак не могла разглядеть его лица: что-то горячее застилало глаза, коридор расплывался и раздваивался. Она ведь не плачет, нет? Ардражди не плачут, а она — настоящая ардражди… Это что-то со шлемом… надо снять шлем…
'Вот вам мёртвый наследник, лаисс ар! — мелькнула и ушла торжествующая мысль. — Вот вам убить ментата!
И одновременно удушливой волной поднялось раздражение. Она едва с ума не сошла от горя, она нахамила трём старшим офицерам, ударила шпиона Эр'гона, а он, выходит, жив? Да как он смеет? Как вы смеете, тэй ар… Риган?… Как?!
Пальцы, способные завязать узлом стальной прут, сомкнулись на её горле. И Шэрди, виновато сморгнув слёзы, взглянула на него в упор.
Воспоминание обожгло её, словно прямой выстрел из штурмового бластера.
…Он вошёл в тренировочный зал, когда она, закончив четвёртый по счёту бой, растирала помятое запястье: в скорости ар-майор ди Кариавенн ей заметно уступал, но захваты проводил великолепные. Он двигался бесшумно, как тень; она стояла спиной к двери, но мгновенно почувствовала его присутствие и обернулась. Он окинул её внимательным взглядом, и Шэрди невольно вздрогнула. 'Что я сделала не так? — в ужасе подумала она, отдавая приветствие. — Слишком рано повернулась? Слишком поздно? Волосы растрепались? Футболка порвалась? Великий Создатель, только бы не отставка, лучше на казнь или в урановые рудники! Почему я такая невезучая?…
Сердца бухали, как боевые барабаны сха'кри, но на лице не дрогнул ни один мускул: оно осталось спокойным и невозмутимым — как и подобает ардражди.
Принц слегка прищурился, а затем сделал нечто, заставившее её мгновенно отринуть все свои опасения: вполне миролюбиво кивнул.
— Ар-лейтенант, — левая бровь надменно изогнута, в тёмно-лиловых глазах вспыхивают и гаснут белые искры, словно они пылают изнутри. — Ещё один бой?
Шэрди не смогла скрыть изумления. Спарринг с ним? Ей — драться с ним? Она на всякий случай огляделась: быть может, он спрашивает не её?… Нет. Её. Она была единственным лейтенантом в зале, а тэй ар славился тем, что мог безошибочно определить воинское звание, даже если стоящий перед ним офицер не носил формы.
— Вы так устали, что не можете ответить? — нетерпеливо бросил принц. — Вы слышали вопрос, ар- лейтенант?
— Да, тэй ар! — выпалила Шэрди. — Как вам будет угодно, тэй ар! Всегда к вашим услугам, тэй ар!
— Не тараторьте, — Риган сбросил обувь и принялся расстёгивать китель. — И не смотрите с таким ужасом, мейга. Я не разорву вас на куски. Становитесь.
И она приняла стойку, несмотря на четкое осознание: на куски её, может, и не порвут, но своими ногами она из зала не выйдет.
Пушинка, подхваченная ураганом — вот кем она была. Принц двигался, точно ртуть, легко перетекал с места на место и наносил резкие, хлёсткие удары, из которых она успевала блокировать хорошо если четверть. А потом внезапно отступал и раскрывался, но едва она пыталась перейти в наступление, исчезал, словно фантом — и Шэрди осознавала, что вновь пропустила удар, только когда он достигал цели. Солнечное сплетение, шея — бей Риган в полную силу, гортань превратилась бы в месиво, левое бедро, колено, лицо — несколько раз, почти не больно, словно гладя, но донельзя обидно, правая рука, вновь колено и вновь солнечное сплетение… Он был сильнее её настолько, насколько она сама была сильнее ребёнка.
— Приемлемо, — постановил наконец тэй ар, с непонятным выражением глядя на взмокшую, тяжело дышащую Шэрди. Сам он дышал едва ли чаще, чем обычно. Если бы на его месте был кто-то другой, женщина решила бы, что над ней издеваются, но тэй ар всегда говорил только то, что думал. — А теперь вслепую. Вам знаком бой с тенью, мейга?
Принц убрал со лба длинную чёлку и внезапно улыбнулся Шэрди. Как равный равной. Замкнутое, холодное лицо ожило, мягко засияли глаза, и девушке показалось, что в зале стало светлее.
За эту улыбку Шэрди готова была простить ему даже кварковую бомбардировку Аргеанны, не то, что
