буравчики под припухшими веками.
Я взглянул на парней, и один из них, повыше ростом, качнулся на носках и осклабился. У каждого из них оттопыривался карман на правом бедре.
— Тем не менее они имеют уши.
— Тем не менее они слышат только то, что я хочу. — Лицо его расплылось в улыбке. — Необходимые излишества, так сказать. Есть люди, которые постоянно предъявляют ко мне требования, если вы понимаете, что я имею в виду.
— Я понимаю, что вы имеете в виду. — Я вытащил сигарету, неторопливо прикурил, побарабанил пальцами по ручке кресла. Я дал ему возможность увидеть мою улыбку и слегка повернул голову, чтобы парни у двери тоже могли ее увидеть. — Они тебе помогут, Карл, как мертвому припарки, ты это тоже имей в виду. Я запросто шлепну и тебя, и этих двоих еще до того, как любой из вас попробует вытащить свою хлопушку.
Карл привстал в своем кресле, большой парень перестал раскачиваться, и в какой-то момент мне показалось, что он все-таки попробует. Возможно, ему не понравилась моя улыбка, и он не стал ничего затевать.
— Выйдите, ребята, — сказал Карл, и они молча вышли.
— Теперь мы можем поговорить, — сказал я.
— Мне не нравится ваше поведение, мистер Хаммер.
— Конечно, это их портит. Они знают, что им платят не по делу, не такие уж они крутые. Смешно подумать, как меняется человек перед лицом смерти. Они крутые только потому, что отличаются от обычных людей. Их не тревожит совесть. Они застрелят человека и будут смеяться, потому что знают, что не получат пулю обратно, но стоит им оказаться в одном шаге от смерти, и они тут же меняются. Я тоже не подвержен угрызениям совести.
Все это время он сидел, подавшись вперед. Когда я кончил говорить, он откинулся на спинку кресла и взял свой бокал.
— Что у вас за дело, мистер Хаммер?
— Девушка, которую звали Берга Торн. — Мне показалось, что у него слегка раздулись ноздри.
— Насколько я знаю, она умерла.
— Она была убита.
— А чем вызван ваш интерес?
— Вот что, приятель, давай не будем терять время, — сказал я. — Ты отвечаешь на мои вопросы, или я применяю грубые методы воздействия. Выбирай сам.
— Послушайте, мистер Хаммер…
— Заткнись. Это ты послушай. Я хочу, чтобы ты рассказал мне о своей связи с этой девушкой. Ничего больше. Но без дураков! Можешь травить кому угодно, только не мне. Я не полиция, но сколько было таких случаев, когда ребятки только мечтали, чтобы на моем месте оказался полицейский!
Трудно было сказать, что он думает. Глаза у него стали ледяные, потом оттаяли, губы тронула улыбка.
— Хорошо, мистер Хаммер, не будем ссориться. Я обо всем рассказал полиции, поэтому не имеет смысла скрывать что-нибудь от вас, если вы действительно заинтересованы. Берга Торн была девушка, которая мне нравилась. Какое-то время я… ну, содержал ее, если хотите.
— Зачем?
— Не смешите. Если вы знали ее, тогда вы знаете, зачем.
— Она не имела ничего такого, что вы не могли бы получить еще где-нибудь.
— Она имела достаточно много. Ну, так что еще?
— Почему вы с ней порвали?
— Потому что я так хотел. Она вцепилась в меня как клещ. Я слышал, вы пользуетесь успехом у женщин. Вы должны знать, что это такое.
— Я гляжу, ты здорово меня проверял, Карл.
Глаза у него снова стали ледяные.
— Я думал, мы разговариваем серьезно.
Я затянулся, медленно выпустил струйку дыма.
— Как у тебя дела в мафии, Карл?
Он проявил завидную выдержку. В лице у него ни один мускул не дрогнул.
— Это заходит слишком далеко.
— Вот и я говорю, что далеко. — Я встал с сигаретой во рту. — Но скоро зайдет еще дальше. — Я направился к двери.
Он снова выпрямился в кресле и со стуком опустил стакан на столик.
— Стоило поднимать такой шум из-за минутного разговора, мистер Хаммер?
Я повернулся к нему с проникновенной улыбкой, в которой было столько же смеха, сколько в оскале мертвеца, и увидел, как он весь напрягся.
— Я не для разговора приходил, Карл. Я хотел увидеть твое лицо, чтобы хорошенько его запомнить. И, когда я увижу, как оно посинеет, а может, зальется кровью, как остекленеют глаза и язык вывалится наружу, у меня не будет никаких сомнений насчет личности покойника. Подумай об этом, Карл, лучше всего на сон грядущий.
Я вышел из комнаты.
Парни стояли за дверью. Они лишь скользнули по мне взглядом, в котором я не заметил особой симпатии. Их тоже надо было запомнить.
Когда я вышел из дома, Мики Фрайди увидела меня и помахала рукой. Я ей не ответил, и она подошла ко мне с нарочито нахмуренным лицом. Я не мог оторвать взгляда от ее рта, даже с надутыми губами.
— У, обманщик! — сказала она. — Ведь не было никакого дела?
Она была как ребенок, прелестный ребенок, вполне взрослая там, где полагается, но с улыбкой и шаловливостью ребенка. А на детей не сердятся.
— Значит, вы его сестра?
— Не совсем. Только по матери.
— А-а…
— Собираетесь составить им компанию?
Я взглянул на группу людей, все еще занятых своими коктейлями.
— Нет, спасибо. Она мне не нравится.
— По правде сказать, и мне тоже. Давайте уедем?
— Удачная мысль.
Мы даже ни с кем не попрощались. Она просто взяла меня за руку и потащила вокруг дома, болтая без умолку. Когда я садился в свою новую тачку, к дому подкатил «кадиллак», из него торопливо вышел мужчина и открыл дверцу с другой стороны.
Интересно, подумал я, что здесь делает почтенный конгрессмен Гейфи, когда он должен сидеть на заседании сенатской комиссии в Вашингтоне? Мне не пришлось долго удивляться. Он подал руку женщине, помогая ей выйти из машины, и Велда благовоспитанно улыбнулась в нашу сторону перед тем, как пошла по дорожке вокруг дома.
— Потрясная женщина, правда? — сказала Мики.
— Даже очень. А кто она?
Мики стояла как вкопанная, потому что она действительно была потрясена.
— Не знаю, — сказала она, слегка качнув головой. — Скорее всего одна из его протеже. У Боба отменный вкус.
— Не очень, если он вас проглядел.
Она рассмеялась.
— Спасибо за комплимент, но это не он, а я его проглядела.
— Виноват! — улыбнулся я. — А что связывает сенатора с Карлом? Хоть он и ваш брат, но репутация у него далеко не безупречная.
Она ничуть не смутилась.
