– О, мистер Манн. Рад вас снова видеть.
– Привет, Делл. Как дела?
– Отлично, мистер Манн. Вам ваш обычный столик?
– Да. Шоу уже идет?
– Нет. Но скоро начнется. Вы пришли вовремя.
Мы спустились вниз, и передо мной открылась привычная картина этого клуба, как будто взятая напрокат из «Тысяча и одной ночи»: белые бурнусы официантов – арабов и позвякивающие бубенчики на ногах девушек.
Зал был громадным. В центре находилось свободное пространство для выступлений, а вокруг располагались столики. Публика была разношерстная – от респектабельных пар в вечерних туалетах до лохматых битников. Вдоль стен тянулись ложи с тяжелыми занавесями. Однако в столь экзотическом заведении была современная климатическая установка, и в свежем воздухе реял тонкий аромат духов.
Я указал Грэтхен на дверь дамского туалета и попросил не задерживаться. Когда она исчезла за портьерой, я подозвал управляющего.
– Делл, я ищу здесь одного человека.
– Я так и понял.
– Его единственная примета – не сгибающийся указательный палец. Возможно, говорит с акцентом, но я не уверен. Есть вероятность, что он будет со спутником. Примета того – круглый рот, хотя не совсем ясно представляю себе, что это значит.
– Они никогда здесь не бывали.
– Я так и думал. Передай эти сведения дальше.
– Награда обычная?
– На этот раз еще и премия. Делл улыбнулся.
– Всегда рад служить вам. Он кивнул в сторону коридора.
– Вот идет ваша дама. Эффектная женщина. У таких всегда изысканный вкус. А как поживает та высокая рыжая?
– Ее застрелили в Мехико.
– О, как жаль. А что стало с тем злодеем, который это сделал?
– Я утопил его в умывальнике.
– Прекрасно.
Делл подозвал бородатого официанта, и тот провел нас в ложу. Я заказал виски и отдернул занавеску, чтобы видеть происходящее внизу.
Грэтхен была в восторге.
– И это в центре Нью-Йорка! А я считала, что меня уже ничто не может удивить.
– Детка, есть множество вещей, которые вас удивят.
– Но этот клуб…
– Он называется «Погребок двух сестер». Еда здесь настоящая и, кроме того, можно заказать все, что угодно – от убийства до спутника на вечеринку с наркотиками. Однако учтите, сюда допускаются только посвященные. Сегодня вы пришли со мной, а это достаточная рекомендация. Но не вздумайте выдать никого из присутствующих, иначе получите пузырек с соляной кислотой в лицо.
– Как? А полиция…
– Полиция обходит такие заведения стороной. Это хорошие источники информации и их предпочитают сохранять. Запомните, что я вам сказал.
– А вы не из полиции?
– Нет, – ответил я, – но моя профессия помогает мне многое видеть и знать.
– Что же это за профессия? Я пожал плечами.
– Короче говоря – агент. Мы ходим непроторенными тронами, разведываем недра. Последние пять лет я занимался каучуком, потом цинком и вольфрамом, а теперь – красным деревом.
– Вам нравится ваша работа?
– Да, если бы не жара и холод, не москиты и змеи, и не бандиты. А вам нравится ваша профессия?
– О, я довольна.
– Почему вы не занимаетесь только живописью?
– Это приносит мало денег. Кроме того, меня интересует работа в ООН. По- моему, там делаются дела мирового значения.
– Вы так считаете?
Она не успела ответить, как раздались протяжные звуки цимбал. Вслед за ними вступили флейты и барабаны. В центре зала появились шесть смуглых темноволосых танцовщиц и закружились под протяжную восточную мелодию. На них были только прозрачные покрывала.
Музыканты постепенно убыстряли темп и девушки кружились все стремительнее. Покрывала обвивали их спиралями, лица зрителей побледнели и покрылись испариной. Я заметил, что Грэтхен дрожит как в лихорадке. Сжав руки, она наклонилась вперед, как будто в любое мгновение готова была вскочить, сорвать с себя платье и броситься на сцену.
В центре круга танцовщиц появился араб в белом бурнусе и с длинным хлыстом. Время от времени он обвивал им талию той или иной танцовщицы и привлекал ее к себе.
С ударом литавр девушки исчезли, и в луче прожектора появилась женщина необычайной красоты, вероятно, евразийка. На ней не было ничего, кроме звенящих колец на руках и ногах. Угольно – черные волосы свисали до пояса и при каждом движении открывали ее юную грудь.
На лице араба отразилось желание. Он щелкнул хлыстом и обвил его вокруг талии девушки, как будто хотел перерезать ее пополам. На ее коже хлыст не оставил никакого следа. Она освободилась и продолжала танцевать.
Одна женщина привстала со своего места, судорожно вцепившись в край стола. Позади нее стоял наготове официант, чтобы успеть удержать, если она бросится на сцену. По- видимому, такие вещи здесь случались.
В конце концов, араб схватил танцовщицу и притянул ее к себе. Ритм музыки стал яростным. Он распахнул бурнус и окутал им девушку. Зазвенели цимбалы, пара опустилась на пол и прожекторы погасли.
Зажгли обычное освещение. Сцена была пустой.
– О, боже! – простонала Грэтхен.
– Понравилось?
Она с недоумением посмотрела на меня.
– И вы можете оставаться спокойным?
– Я видел это уже не раз. А вы чуть было не спрыгнули вниз на сцену.
Она покраснела.
– Это действует как гипноз.
– В этом цель номера.
– Все-то вам известно… хищник.
Официант принес заказ и исчез.
– Сколько языков вы знаете? – спросила она.
– Еду, питье и женщину могу потребовать почти на всех языках, но обычно предпочитаю английский. – Я замолчал, а потом как можно небрежней спросил: – Вы давно знакомы с Эдит Кен?
– С начала ее работы в ООН.
– Вы близкие подруги?
– Довольно. Кстати, почему вы не взяли ее с собой сегодня? Мне кажется,
