лифта. В действительности же он не спускал глаз с кабины, высматривая, на каком этаже он остановится. Но на этот раз он промахнулся: чтобы заморочить ему голову, я раз шесть проехался вверх и вниз, а потом поднялся к квартире Рондины по лестнице.
Я нажал кнопку звонка.
– Кто там? – спросила она.
– Тайгер, дорогая.
Рондина сразу открыла дверь. Она стояла в белом платье, сияющая и прекрасная. Каждый изгиб ее тела дышал женственностью.
– Можно войти?
– Конечно.
Рондина улыбнулась, и я опять вернулся в прошлое. Другой на моем месте был бы сражен наповал, но я уже прошел школу Рондины.
– Благодарю, крошка.
Она закрыла дверь и провела меня в гостиную. На этот раз на проигрывателе стоял Вагнер – тема любви и смерти. Очень подходяще.
У нее был усталый вид: темные круги под глазами, морщинки возле рта. Я положил шляпу и плащ, сел на софу и вытянул ноги. В ее поведении чувствовалась какая – то нервозность.
– Выпьешь?
– Почему бы и нет?
– Шотландское?
– Ты столько раз готовила для меня напитки, крошка, что должна была запомнить. С тех пор мои вкусы не изменились: простое виски и имбирное пиво.
Я находил игру Рондины безукоризненной, но сейчас все это не имело смысла. Мы были одни.
– Как чувствует себя мистер Селвик? Она поставила мой стакан на стол.
– Пришел в себя. В понедельник, как обычно, примется за работу.
– Я слышал, ты завтракала с ним. Она взглянула на меня.
– Ты что-нибудь имеешь против?
– Возможно. – Я взял стакан и отхлебнул: смешала она правильно. – Ты не находишь, что приступ случился в самое неподходящее время.
Она нахмурилась, и казалось, не понимала меня.
– У него и раньше бывали такие приступы.
– А перед этим ты всегда завтракала с ним?
Рондина поняла, к чему я клоню. Стакан в ее руке задрожал. Она тщательно старалась подыскать ответ, но я сменил тему.
– Мы получили информацию о Диане Кен. Или тебе и так все известно?
Она оцепенела. Стакан выпал у нее из рук и разбился. Кусочек льда подкатился к софе, и я отшвырнул его ногой. Лицо Рондины помертвело.
– Через нее ты и проникла в семью Кенов. – Мне не удалось скрыть торжествующую улыбку. – Остается только выяснить, где настоящая Эдит Кен. Молчишь? Тогда я отвечу за тебя. Возможно, настоящая Кен содержится где-то в заключении. Однако держу пари, что она мертва. Ты любишь тщательно заметать следы. Все рекомендации даны тебе людьми, знавшими Эдит ребенком. Здесь помогла репутация семьи. Но если эта история попадет в газеты, Кенам конец.
Пальцы Рондины дрожали. Она с трудом держала сигарету. Я вынул из кармана рекламные спички из моего отеля, дал ей прикурить и бросил коробок на стол. Она глубоко затянулась и постаралась взять себя в руки.
– Ты ошибаешься, Тайгер.
– Нет, радость моя.
– Ты не можешь…
– Подожди и увидишь.
Она еще раз затянулась, погасила сигарету в пепельнице, потом поймала мой взгляд и отчеканила тоном прежней Рондины:
– Я не допущу, чтобы ты втоптал имя Кенов в грязь.
– Каким образом? С помощью Видора Чариса?
Она долго молчала. Потом на ее лице вдруг промелькнула тень сочувствия.
– Ах ты, дурачок.
– Я всегда уважал твои способности, Рондина. Но сейчас ты промахнулась.
– Тайгер…
– Подойди ко мне. Я хочу, чтобы ты довела свою игру до конца. Помнишь наш последний поцелуй? Подойди, я хочу узнать, каков теперь вкус твоих губ.
Ее руки судорожно вцепились в спинку кресла, а глаза сверкнули.
– Я хочу знать, остались ли твои поцелуи такими же после того, как ты причинила столько горя почтенной семье и убила ни в чем не повинного ребенка. Подойди ко мне, Рондина.
Она поднялась и замерла как натянутая тетива.
– Подойди ближе, дорогая. Я всегда ношу с собой пистолет. Может, тебе удастся улучить удобный момент, вытащить его и опять выстрелить мне в грудь.
Как ни странно, но напряжение понемногу спало с нее. Наконец, окончательно овладев собой, она медленно подошла ко мне. Мягкий свет подчеркивал прелесть ее фигуры.
Я сидел на софе, стараясь проникнуть в ее мысли.
– Скажи, Тайгер, ты сильно меня любишь? – прошептала Рондина.
Она опять начала новый заход по обольщению.
– Сильнее, чем ты думаешь, – хрипло сказал я.
– Когда – то ты бы все сделал для меня.
– Это было давно, а теперь могу сделать лишь одно – застрелить.
Рондина встала коленями на софу, так что они прижались к моей ноге. Вырез халата открывал глубокую ложбинку между грудей.
– Прошу, выслушай меня, – с подкупающей простотой сказала она.
– Зачем?
– Потому что ты меня любишь. Я отвел ее колени в сторону.
– Ты так прекрасно умела говорить о любви, дорогая. Когда я лежал рядом и слушал, у меня внутри все таяло. Где бы мы ни предавались любви – на сене или в кровати, ты всегда повторяла, как сильно меня любишь. Скажи это еще раз.
– Я полюбила тебя с первого взгляда.
– Ты повторяешься, Рондина. Придумай что-нибудь новое. Она медленно подняла руку и нежно коснулась моего лица.
– Я люблю тебя. Тайгер.
Ее слова проникли мне в душу. Рондина поняла мое состояние, а я возненавидел себя, потому что последние двадцать лет пытался подавить это чувство.
– Можно мне теперь высказать свою просьбу? Я промолчал, и она сказала:
– Оставь в покое семью Кенов.
– Убийцы не меняются, – сказал я.
Ее лицо оставалось невозмутимым, только в глазах появилось новое выражение.
