Конечно, она не верила. Но через несколько дней, поразмышляв на побережье близ Ниццы, поняла, что выбора, в сущности, нет. Кроме того, она дала слово и знала, что не сможет нарушить обещание, данное родителям в столь тяжелый для них момент. Если причиной разрыва стал Бобби, ей надо сделать все от нее зависящее, чтобы мать с отцом не сломались окончательно.
В конце лета Франя вернулась в Гагаринский университет и сразу с головой ушла в учебу, как будто это могло на что-либо повлиять. К концу учебного года ее показатели несколько улучшились, но в списке лиц, допущенных в отряд космонавтов, фамилии Гагариной-Рид не оказалось.
В более чем мерзком состоянии духа она отправилась на прием к Василию Юровцу, занимавшему должность «консультанта по профориентации». В беседе должно было решиться, какую специализацию получит Франя за последний год обучения. При сложившихся обстоятельствах надеяться, в сущности, было не на что.
Юровец – мясистый краснолицый человек с редеющими светлыми волосами – выглядел лет на пятьдесят с небольшим. Его тело, казалось, не расползается от жира только благодаря суровым нагрузкам и железной воле. В прошлом пилот-космонавт, он был вынужден перейти на наземную работу из-за гипертонии. Стены своего кабинета Юровец украсил фотоснимками космоградов, космических кораблей, побывавших на Марсе, старых товарищей. Была здесь и его фотография: Юровец стоит на Луне – в скафандре, на фоне лунохода и огромного, нависшего над ним голубого шара Земли. Пусть он отлетал свое, но до этих высот добирался.
– Итак, Франя Гагарина-Рид, – произнес Юровец, выводя на дисплей ее данные. – Странное у вас имя, – нахмурился он и покачал головой. – Вы имеете какое-нибудь отношение к тому Гагарину?
– Нет, никакого, – ответила девушка. – Если бы имела, давно была бы уже в отряде космонавтов.
Юровец еще раз взглянул на экран, потом внимательно посмотрел на Франю.
– Здесь сказано, что ваш отец американский подданный. Джерри Рид.
«Только не это! – с ужасом подумала Франя. – Только бы он не оказался проклятым “медведем”!»
– Не может же быть, что это тот самый Джерри Рид!
– Тот самый?
– Американский перебежчик, создатель французской челночной программы.
– Да, это мой отец, – неохотно подтвердила Франя. – Вы о нем слышали?
– Конечно, слышал! – воскликнул Юровец. – Я читал его в оригинале, еще когда... еще когда был космонавтом. Какая сила предвиденья! Сейчас мы фактически приступаем к реализации его замысла... – Он нахмурился. – Простите мою бестактность, ваш отец жив?
Франя кивнула.
– Тогда почему он не возглавляет Проект?
– Это долгая, невеселая и скорее политическая история, товарищ Юровец, – осторожно сказала Франя.
Юровец поджал губы.
– Понятно, – проговорил он. – Значит, подонки сидят везде, даже в ЕКА...
– Простите?
Юровец мгновенно собрался.
– Ну что же, мы здесь не для того, чтобы обсуждать славное прошлое вашего отца. Мы решаем будущее его дочери, – весело сказал он.
– К сожалению, – уныло откликнулась Франя.
Юровец удивленно поднял брови.
– То есть я хочу сказать... – решилась Франя, – я по-настоящему хочу стать космонавтом, только вот...
– Очень похвальное желание, но ваши баллы...
– Я знаю.
– К тому же характеристика и... Что за ерунда? Вы даже не гражданка СССР?
– Я собираюсь принять советское гражданство, как только достигну совершеннолетия.
– Но зачем ждать? Неужели вы не понимаете...
– Конечно, понимаю, товарищ Юровец, – перебила его Франя, – но мой отец...
– Не хочет подписать необходимые бумаги? Никогда не смирится с советским гражданством своей дочери, поскольку именно русские помешали ему осуществить свою мечту?
– Вы сами ответили, – несчастным голосом произнесла Франя.
– Так... – Бывший космонавт забарабанил пальцами по столу. – Кажется, я начинаю кое-что понимать. А ну-ка давайте копнем поглубже.
Несколько минут Юровец нажимал на клавиши и изучал экран, что-то бубня себе под нос. Наконец поднял голову и, стиснув пальцы, убрал руки с клавиатуры.
– Дальше идти нет смысла, – сказал он с некоторым замешательством. – И я буду категорически отрицать, что дальнейший разговор вообще имел место.
– Не понимаю.
