– Вижу, что перспектива вас не очень радует, – со скверной улыбкой произнес Вельников.
– Русскому не быть руководителем Проекта, и вы это знаете, Борис.
– Рид, мне это нужно позарез. – Вельников говорил с нажимом, почти с бешенством.
– Что ж, и я когда-то примерялся к этому посту, – спокойно ответил Джерри. – И поэтому, Борис, не обессудьте, если я позлорадствую, когда вы тоже потерпите фиаско.
Вельников умел владеть своими эмоциями.
– Один-ноль в вашу пользу, – сказал он спокойно и с достоинством, что не ускользнуло от внимания Джерри. – Однако что было, то прошло. Любопытно бы узнать, о чем вы мечтаете теперь?
– А к чему вам знать мои желания?
– Возможно, я смог бы помочь вам – в обмен на кое-какие услуги. Вы же на дружеской ноге с Корно. Когда наступит время подыскать преемника, он непременно посоветуется с вами...
– И вы воображаете, что я за вас замолвлю словечко? – не смог скрыть удивления Джерри.
– Вы не ошиблись, – вежливейше отозвался Вельников.
– На кой черт мне это?
– Скажите, чего вам хочется по-настоящему, и я скажу, почему вы будете биться за мое назначение директором.
– Вы это серьезно?
Вельников кивнул.
– Ладно, скажу. Я хочу подняться туда, Борис. Хотя бы на ближнюю орбиту. Хочу своими глазами увидеть, как Спейсвилль плывет там, в черноте. Хочу прокатиться на своем собственном творении.
Вельников склонил голову набок и глядел на него, прищурившись.
– И это все? – недоверчиво спросил он. – А как насчет какой-нибудь высокой должности? Вы не желаете сохранить хотя бы ваш нынешний пост?
– Грязные политиканы... – сказал Джерри. – Это не для меня. Если хотите мне помочь, закиньте меня туда. Большего не прошу, на меньшее не согласен.
Вельников долго смотрел на него. Потом сказал:
– Верю вам, Рид. Не понимаю, однако верю. Ладно, будь по-вашему. Если я стану руководителем Проекта, обещаю вам Луну в самом прямом смысле слова.
– Луну... – повторил Джерри. – Что вы подразумеваете под Луной?
Вельников расплылся в самодовольной улыбке.
– Если вы меня не разыгрывали, то за мной дело не станет. Вас не страшит падение с командных высот до должности главного инженера по тяговым и маневренным системам?
– По тяговым и маневренным?!
Какая ирония судьбы! Именно от этой должности Вельников оттирал его все последние годы. Если бы он раньше сумел занять ее, не пришлось бы выдумывать бредовый пост помощника по реализации...
На сей раз, однако, Борис Вельников не угадал его мыслей.
– Это звучит неправдоподобно, но только эта должность позволит вам принять участие в пробном полете, – сказал он. – В воздухе носится идея совершить облет Луны – ради рекламы. Членов директората в полете не будет – вообще не будет никого лишнего, только обслуживающий персонал.
– Где гарантии, что вам можно доверять? – осторожно спросил Джерри. – Мы слишком долго были врагами...
– Вашим врагом я никогда не был, Рид.
– Да ладно уж, Борис!
– Я вас не обманываю. Спору нет, я вас недолюбливал, не доверял вам, но личные мотивы тут ни при чем. Если я и доставлял вам неприятности, то исключительно из соображений политических – и, поверьте, их мне частенько навязывали сверху. Я подчинялся без особого восторга. Вас считали неблагонадежным элементом, но теперь обстановка круто меняется, и мы можем друг другу пригодиться. Наши интересы больше не сталкиваются, так что все довольно просто...
– Может быть, для вас и просто, – пробормотал Джерри.
– Бросьте, Рид, вы-то что теряете?
И в самом деле, подумал Джерри, все, что можно было потерять, я уже потерял.
– Хорошо, Борис, – сказал он. – Если вы станете руководителем Проекта, я соглашусь на эту работу. Но больше ничего обещать не могу.
Вельников поднял рюмку и произнес неторопливо:
– А вы не насилуйте себя, Рид. Просто прислушайтесь к голосу собственной корысти. У нас есть веская причина доверять друг другу, и заключается она в том, что мы не нуждаемся во взаимном доверии.
Джерри чокнулся с человеком из России.
– Что ж, Борис, – сказал он, – кажется, я понял то, что вы хотели сказать.
К тому моменту, когда Патрис Корно вызвал его к себе для неизбежного разговора, Джерри уже бесповоротно решил выступить на стороне Вельникова. Он пришел к выводу, что это – его единственный
