– А те не имеют политического веса!
– Зато ТАСС имеет, и его парижское отделение с удовольствием займется этой историей, и тогда...
– Хвост не машет собакой!
– «Красная Звезда» не хвост, а целая собака, и ты – директор парижского филиала! Ты важная шишка в бюрократическом мире, кругом полно других шишек, которые обхаживают тебя, и ты можешь выторговать у них одобрение Министерства иностранных дел на запрос Вельникова, и...
– Джерри, так дела не делаются!
– Но ты не хочешь даже попробовать!
– Да пробую я, пробую! Но ничего гарантировать не могу. Не так-то просто директору парижской конторы «Красной Звезды» добиться услуги от правительства.
– Да я ни о чем таком не прошу!
Мать глубоко вздохнула, заставила себя успокоиться и продолжала разговор тоном ниже:
– Ах, Джерри, ты просишь именно об этом. Пойми, я из кожи вон лезу. Только потерпи, Бога ради, чудеса не в одночасье совершаются.
– Чудеса совершаются что ни день, – уже не столь воинственно возразил отец.
Мать кивнула, ласково улыбнулась, и размолвка кончилась. Но когда отец отправился спать, Соня увлекла дочь в гостиную, налила ей и себе коньяка и дала волю чувствам.
– Франя, они кормят его баснями – Вельников, Корно, Лурад поддакивают ему, что бы он ни говорил!
– Но разве они не знают, что... ну, ты понимаешь...
– Еще бы им не знать! – зло вскинулась мать. – Они дурачат его и отфутболивают друг к другу, чтобы «нет» сказал кто-то другой. Корно заявляет, что ему недостает только обращения какого-нибудь правительства – и резолюция у него в кармане. А Вельников, надо думать, соловьем разливается: я всецело на вашей стороне, только вот дайте убедить тупиц в Москве... Знаю я эти бюрократические штучки. Никто не хочет сказать «нет», никто не может сказать «да», каждый уклоняется от ответственности, и сто лет пройдет, пока найдется последний, которому не на кого кивать.
Мать тяжело вздохнула и отпила изрядную порцию коньяка.
– Эти трусы затеяли такую игру, что в глазах Джерри последней окажусь я.
Тут и Франя глотнула коньяка. По просьбе матери, она старалась ладить с отцом. О прошлом больше речи не было. Она пыталась быть приветливой, дружелюбной, приятной. Поначалу приходилось пересиливать себя, играя роль покорной дочери, которая прощает отцу предательство. Но отец был подкупающе сердечен, мил, предупредителен, и со временем она начала испытывать к нему подлинную привязанность. Себе она объясняла это так: теперь он совсем не тот человек, который некогда отказался знаться с ней. Не исключено, что именно Иван натолкнул ее на эту мысль. Интервью с отцом, переданное по программе «Время», заставило его расплакаться, а Иван Ерцин был не из тех, у кого глаза на мокром месте. В память запали слова Ивана: «Какой человек! У него русское сердце!»
Иван был прав. Подобно истинно русскому, ее отец был неисправимым мечтателем, романтиком, чей дух бунтует против превратностей судьбы, кто напролом, рискуя головой, идет к тому, что однажды счел своим предназначением. Как можно не любить такого человека?
И вдруг, впервые за много месяцев, накатили воспоминания об утраченной любви – о Николае Смирнове, который нынче обретается где-то в окрестностях Марса. Николай разобрался бы в ее чувствах. Он понял бы, почему она спустя столько лет вдруг возгордилась тем, что ее отец – Джерри Рид.
– Слушай, мама, – сказала Франя. – Может быть... Может быть, надо сделать то, о чем он просит? Ты же сумеешь, а?
– Помочь ему покончить с собой?!
И тут Франя словно прозрела. Она посмотрела на мать совсем новыми глазами – впервые в жизни. И увидела человека иной породы, которому не дано понять, что объединяет Франю и отца.
– Помочь ему достойно завершить жизнь, – сказала она.
– Как у тебя язык поворачивается! – почти выкрикнула мать.
– Поворачивается, – упрямо отозвалась Франя, уставившись в свою рюмку.
«Наверное, ты слишком долго живешь на Западе, – думала она. – Должно быть, позабыла, как устроено русское сердце».
Окончательный подсчет голосов показывает, что Вадима Кронько хотят видеть в кресле президента 69% пришедших к избирательным урнам. Украинский освободительный фронт завоевал в украинском парламенте 221 место из 302.
Президент Карсон от имени американского народа поздравил господина Кронько с убедительной победой, назвав украинского лидера «сподвижником в деле защиты свободы» и «Джорджем Вашингтоном своей страны».
Что касается вице-президента Натана Вольфовица, открытого политического врага президента Карсона (республиканцы выдвинули его, чтобы разрешить безнадежную распрю между лидерами партии), то он с привычной поспешностью отмежевался от главы собственной администрации.
– Если вы слышите непонятные звуки, – заявил вице-президент, – знайте, что Отец Нашей Страны[73] вертится в могиле. Меня больше всего убивает, что рядом с ним уляжется большая компания, если Гарри Карсон будет и впредь разевать пасть и нести свою демагогическую чушь.
Удача была близка – и ускользала. Ему удалось убедить Патриса Корно, перетянуть на свою сторону Эмиля Лурада, даже Вельникова – и того удалось уломать. Не может он переубедить только собственную жену! Соня твердит, что делает для него все возможное, но Джерри-то видней. Нынче Илья Пашиков – не
