любовью заронили ему в душу.
Вот как много значила для отца и Роба космическая программа, и если отец продвинулся не очень далеко, лишь вступил в «Общество Л-5», «Планетное общество» и стал завсегдатаем всех прочих космических кулуаров, то Роб Пост не уставал гнаться за мечтой и отдал ей всего себя. Он попал в Проект прямо из Калифорнийского технологического института и, зарекомендовав себя блестящим техником- конструктором, принял участие в программе «Маринер». Он был рядовым инженером, но по мере того, как он поднимался по служебной лестнице, стало ясно, что у него талант к управлению Проектом и к привлечению к совместной работе инженеров еще более талантливых, чем он сам. Человечество представлялось ему особым родом непорочных космопроходцев, он верил в их судьбу, переносил эту веру на сам Проект и, когда загорался, заражал всю команду своей страстной наивностью.
Он должен был работать над «Вояджером» и «челноками» и, когда взяли моду у всех сотрудников проверять мочу, и ему пришлось сдавать анализы, оставил привычку покуривать травку; он совершал долгие переходы в Сьерра-Мадре с рюкзаком за плечами, ежедневно тренировался – ему не было еще пятидесяти, и он копил силы. Вопрос о Марсе еще даже не вставал, но у него сохранялись весьма неплохие шансы слетать на лунную базу, если, конечно, построят хотя бы один из таких кораблей до того, как ему стукнет шестьдесят, и если он сохранит форму. Это была идея-фикс всей его жизни вплоть до катастрофы «Челленджера».
Отец допустил Джерри до своей беспорядочной коллекции научной фантастики, собранной впрок – чтобы читать ее на пенсии. С помощью отца, его книг и Роба Поста, «любимого дяди», Джерри рано усвоил, кем будет, когда вырастет, – задолго до того, как стал понимать, что означает «вырасти».
Он должен стать астронавтом – познать невесомость в безграничной бездне, пройтись по бледно-серой щербатой поверхности Луны. Он должен отправиться в пояс астероидов и к Титану, и, может быть, это еще не предел. Он молод. Программа разворачивается быстро, горизонты жизни необъятны, и он вполне мог успеть оказаться среди первых, кто ступит на планеты, вращающиеся вокруг иного солнца.
– Марс – если невероятно повезет, Луна – возможно, но это, малыш, для старика вроде меня, – бывало, говаривал Роб, когда Джерри продирался сквозь дебри школьных премудростей. – Тебе повезло родиться в нужное время, Джерри. Так что щелкай свои книги, а как закончишь университет, у нас уже будет база на Луне. До Марса, должно быть, мы доберемся раньше, чем тебе исполнится тридцать, до Титана – к твоим пятидесяти. Ты сможешь увидеть пуск первого звездолета. Даже сам сможешь полететь на нем. Тебе жить в золотой век освоения космоса, малыш. Это произойдет при твоей жизни. И ты можешь стать одним из тех, кто сделает все это.
Итак, Джерри заложил основы для выбранного им пути еще в школе; со своими оценками и восторженным рекомендательным письмом от старого проныры Роба Поста он поступил в Калифорнийский технологический, где выбрал специальность аэрокосмического инженера.
Первые три студенческих года Джерри по-настоящему вкалывал. Учиться было нелегко, однако он стал ушлым, всецело преданным идее студентом, так что пребывать в числе первых не составляло для него большого труда. Он знал: чтобы попасть в астронавты, требуется много больше, чем просто быть лучшим в классе. Нужна прекрасная физическая форма – но зубрежка, отсутствие интереса к спорту, природное рыхловатое телосложение, наконец, пристрастие к шоколадному мороженому делали это весьма непростым делом.
И опять на помощь пришел Роб Пост. Он приучил Джерри к долгим пешим походам в Сьерра-Мадре. Он купил ему набор гантелей. К середине второго курса Джерри избавился от полноты, накачал мускулы, да и с девочками дела пошли куда лучше прежнего. Но когда Джерри заканчивал последний курс, взорвался «Челленджер», а вместе с ним вся гражданская космическая программа; за время между катастрофой «Челленджера» и запуском следующего челнока все встало на свои места.
Светлое космическое будущее, которое казалось неминуемым, так и не наступило. Никаких космических станций к 1975 году. Никакой лунной базы к восьмидесятому. И никакого Марса к восемьдесят пятому. Да, семидесятые и начало восьмидесятых стали золотым веком автоматической разведки космоса – с невероятными фотографиями Марса, лун Юпитера, колец Сатурна, но настоящая космическая программа, с работой человека в космосе, – программа, истинный смысл которой – превратить человечество в новый вид – космопроходцев, за десятилетие сделала лишь один оборот колеса: от последнего «Аполлона» до космических челноков «Шаттлов».
Президентом к тому времени стал Рональд Рейган. Военный бюджет взлетел вверх, началось финансирование «звездных войн», военно-воздушные силы глубоко внедрились в НАСА, и еще до того, как взорвался «Челленджер», около сорока процентов выводимого на орбиту полезного груза уже принадлежало военным.
Прошло еще два года бюрократических проволочек, и наконец НАСА набралось смелости запустить «Дискавери», но дух агентства уже был уничтожен, а его административная структура насквозь милитаризирована: огромные обязательства по военным перевозкам, гражданский бюджет обрезан до костей. Судьба любой программы, имеющей отношение к освоению космоса человеком, была предрешена.
Даже исчезновение военной угрозы со стороны Советского Союза ничего не изменило; к тому времени, когда Джерри окончил институт, сама идея делать карьеру гражданского астронавта стала предельно нелепой.
И снова появился Роб Пост – чтобы предложить Джерри совет и помощь, но теперь это была помощь иного, несколько печального свойства. Хотя контракты на гражданские космические проекты фактически прекратили существование, Роб Пост успел забраться на самый верх администрации «Роквелла»: занимал пост руководителя проекта космического корабля и имел неплохие перспективы. Когда Джерри еще учился на старшем курсе Технологического института, Роб почесался, повздыхал и принял предложение возглавить проект Упреждающего Маневрирующего Носителя.
– Выбирать не приходится – либо браться за это, либо стать безработным, – вяло оправдывался Роб. – Кроме того, черт меня побери, если у этой проклятой штуковины не найдется какого-нибудь гражданского применения...
УМН был одним из бесчисленного множества дешевых проектов, которые поддерживали жизнь «звездным войнам» во времена тихого угасания «Сверкающих линз» – до той поры, когда интервенции в Латинской Америке и вызванная ими буря в Европе не позволили наконец «оборонке» протащить через Конгресс проект «Космокрепость Америка». По конструкции УМН была усиленной ракетой-носителем «Эм- Экс»; предполагалось использовать ее для запуска целых дюжин маленьких дешевых орбитальных противоракет (по крайней мере, так доложили Конгрессу).
На самом деле это была дымовая завеса: военные заказали платформу, которую можно вывести на низкую околоземную орбиту, загрузив, по крайней мере, двумя десятками возвращаемых аппаратов и (или) теми же противоракетами. Платформа должна была год без дозаправки оставаться на орбите, при необходимости орбиту изменять, уклоняться от противоспутниковых ракет и запускать свой груз с высокой
