— Жаль, что это не имеет никакого отношения к астрогеографии, — вздохнул Виктор.
Батыгин улыбнулся.
— Как тебе сказать?.. Некоторое отношение имеет. Помнишь? — был у нас со Светланой разговор о существах, более сложных, чем люди…
— Помню.
— Если такие существа имеются, то они должны обладать более мощным и сложным интеллектом. Мозг — ведь это самое высокоорганизованное и таинственное, чем располагает человек, и если мы считаем, что где-то во вселенной имеются существа, поднявшиеся по ступенькам эволюции выше земных людей, то они должны отличаться от нас прежде всего своим мозгом, способностью производить вот эти самые идеальные явления — мысли, образы, и не только производить, но и как-то иначе — совершеннее и разнообразнее — использовать в своей жизни.
— А как — совершеннее? — спросил Виктор.
— Трудно ответить на этот вопрос… Достижения идеальнологии пока невелики…
— Не может быть, чтобы вы ничего не знали, — убежденно сказал Виктор.
Батыгин засмеялся.
— Немного я знаю, ты прав, но очень немного. Когда-то, разрабатывая эволюционное учение о вселенной, я размышлял и над этими проблемами. Однажды я попытался представить — какими же могут быть эти существа, более сложные, чем люди? В чем будет заключаться их основное отличие от людей? Мне тогда подумалось, что если я сумею предсказать, каким станет человек, скажем, через сто или двести тысячелетий, то тем самым я узнаю и каковы те существа, более высокоорганизованные, которые уже сейчас обитают где-нибудь во вселенной. Я и до сих пор убежден, что в любом уголке вселенной основные направления в эволюции очагов жизни совпадают: материя приходит к выработке все более сложных идеальных продуктов, а это прямо зависит от развития нервной системы. И я занялся анализом эволюции жизни, но под особым углом зрения: я стал выяснять, как изменялась на протяжении миллионолетий роль идеальных явлений в жизни организмов…
Вы, конечно, знаете, что молодые волки, например, ни разу не видавшие лесных пожаров, боятся красных флажков. А цыплята, едва вылупившиеся из яиц, разбегаются при виде коршуна, хотя ни одному из них не довелось побывать в его когтях… Я постарался уяснить для себя, в чем тут дело, и думаю, что мне это удалось… Способность вырабатывать идеальный продукт — это исключительное свойство живой материи. Даже самые низкоорганизованные животные, вроде амебы, обладают раздражимостью, и у них возникают наиболее простые идеальные явления. Нынешние амебы, так же как и кусочки протоплазмы, впервые появившиеся на Земле, испытывают раздражение, у них возникают «ощущения», но «ощущения» эти не закрепляются в нервной системе, они почти тотчас затухают. Поэтому у простейших животных не было и нет никаких навыков, они не приобретают опыта в процессе жизнедеятельности.
Накопление опыта — удел более высокоорганизованных существ. И именно в этом направлении развивалась нервная система: идеальные явления, навыки, правда наиболее простые, стали закрепляться в нервной системе, и это позволяло организмам «не повторять ошибок прошлого». Но много ли навыков может приобрести за свою недолгую жизнь бабочка или пчела? Очевидно, очень немного. Да и нервная система у них настолько низкоорганизованная, что не способна накопить большое количество навыков. Поэтому биологически целесообразно было закрепленные навыки передавать по наследству. Именно в таком направлении и пошло развитие нервной системы: идеальные явления, навыки, стали передаваться по наследству, и постепенно возникли сложнейшие инстинкты, которые особенно характерны для насекомых.
Инстинкт — это и есть навыки, выработанные видом за все время его существования и передающиеся по наследству. Но инстинкты очень консервативны, они строго определяют поведение животного и не позволяют уклониться от предначертанного пути, даже если он ведет к гибели. Поэтому у всех животных, которые сложнее насекомых по своей внутренней организации, нет уже таких хитрых и многообразных инстинктов: у них все большую роль начинают играть навыки, приобретаемые за время жизни. Следовательно, внешне процесс пошел в обратном направлении. Волки, например, очень многие навыки усваивают в течение своей жизни: учатся охотиться, путать следы и так далее. Но кое-что к ним по-прежнему переходит по наследству, и в частности «образ огня», заставляющий даже молодых животных слепо бояться всего красного. А цыплятам по наследству передается «образ коршуна». В жизни человека врожденные инстинкты играют совсем маленькую роль и проявляются главным образом в младенческом возрасте.
Но как же пойдет эволюция дальше? Сейчас мозг человека способен на всю жизнь сохранять многие воспоминания, знания, навыки, но по наследству они не передаются: сын летчика не рождается летчиком. Но это — сейчас. А я убежден, что через десятки, если не сотни, тысячелетий человеческий мозг научится передавать по наследству знания и опыт предыдущих поколений, дети будут рождаться обогащенными знаниями своих родителей.
Я понимаю, что это звучит фантастично. Но это — не фантазия. Это широко известный диалектический закон отрицания отрицания, согласно которому каждая следующая ступень в развитии «отрицает» предыдущую, повторяя ее на более высоком уровне: зерно «отрицается» зеленым растением, а зеленое растение — созревшими зернами. Смотрите, что получится, если мы последовательно расположим все известное нам:
у простейших животных — амебы — «ощущение», раздражение возникает и тотчас затухает, не закрепляется в нервной системе, и накопления опыта не происходит;
у более высокоорганизованных животных — насекомых — сложнейшие навыки-инстинкты постепенно закреплялись в нервной системе, и опыт предыдущих поколений стал передаваться по наследству; второе, как видите, отрицает первое;
у человека мозг достиг такого развития, что надобность в многочисленных наследственных навыках временно отпала — человек успевает вырабатывать необходимые ему навыки в течение жизни, и они гибнут вместе с ним. В этом случае третье отрицает второе в ходе эволюции органического мира, на более высокой ступени «повторяя» первое;
наконец, в очень далеком будущем человеческий мозг начнет передавать потомкам навыки родителей по наследству и в то же время будет вырабатывать множество новых навыков. Иначе говоря, четвертое отрицает третье, то есть наше нынешнее состояние, на более высоком уровне «повторяя» и второе и третье.
Вот вам закон отрицания отрицания в его классической форме, но в той области бытия, где его еще никто не обнаруживал.
Биологическая и социальная целесообразность именно такого развития мозга — очевидна. Какому- нибудь средневековому рыцарю было довольно просто освоить опыт предыдущих поколений. Нам это уже не под силу — до такой степени увеличились человеческие знания! Что же говорить о сверхдалеких потомках наших! Дилемма, стоящая перед ними, проста: либо они не смогут использовать ими же накопленные теоретические богатства, либо научатся передавать приобретенные знания и навыки по наследству. Случится последнее, и почему бы ему не случиться, если передаются по наследству некоторые физические признаки, приобретенные в течение жизни?
Теперь представьте себе, каким могучим и свободным будет человек сказочно далеких тысячелетий. В детские годы ему нужно будет лишь «проявить» опыт своих родителей, на это ему не придется затрачивать много труда, и он начнет активную жизнь, уже зная все, что успели узнать предыдущие поколения. И знания тогда будут множиться так, как нам и не снится… Думаю, что именно таковы и те сверхразумные существа во вселенной, о которых мы говорили. Тогда тем, кто с ними встретится, придется туго!
— А вдруг та рыба и есть такое разумное существо? — спросил Виктор и поежился, как от озноба. — А? Николай Федорович?
— Нет, Виктор. Я тебе уже сказал, что это предположение несерьезно, и по многим причинам.
— По каким же?
— Водная среда не способна породить существа с очень развитым интеллектом…
— Почему?
— Потому, что она слишком однообразна.
