— Забота о шестнадцатилетней девочке, полагаю, поможет мне почувствовать себя гораздо лучше. Она покажет мне Норткилл и поможет оставаться молодой.
Припомнив вспышку ярости во взгляде Пенни, когда он отдернул занавеску душа, Дом все еще колебался.
— Она — маленькая хулиганка, мама. Когда я впервые ее увидел, она пила пиво и играла с друзьями в «мокрую курицу» — они подначивали друг друга перебежать шоссе. Я чуть не задавил ее.
— Это просто озорство, любовь моя.
— Нет, это больше чем озорство. Десять лет назад умерла ее мать, и с тех пор ее не очень-то приучали к дисциплине. Справиться с ней наверняка будет выше твоих сил.
— А разве то, что я твоя мать, не говорит в мою пользу? В этом возрасте ты тоже не был подарком.
— Не надо мне ничего приписывать, — возразил Дом, раздраженный поддразнивающей улыбкой на лице Тони. — Пенни попадалась на кражах в магазинах. Она все время прогуливает школу. Шериф даже не позволяет своей дочери больше появляться на ферме.
— Шериф, вероятно, уже совсем рехнулся от своей службы.
Тони развеселил их спор. Она налила кофе в три большие белые кружки. Окна кухни выходили на восток, поэтому теперь, когда солнце село, здесь стало почти темно. Тони включила настольную лампу. Ей понравился старый фермерский дом. Однако она знала, что это прежде всего потому, что переезд сюда Сьюзан будет означать, что ей передают бразды правления компанией. Себя она не могла представить живущей так далеко от города. Для Тони это было бы все равно что переехать на кладбище.
Ей показалось, что она услышала какой-то шорох в коридоре, но другие не обратили на него внимания. Дом вышагивал по комнате, в отчаянии запустив пальцы в свои коротко стриженные волосы.
— Ты сошла с ума. Ты попадешь из-за нее в неловкое положение, когда твои друзья приедут навестить тебя.
— Девочка только что потеряла отца и узнала, что дом ее продан, — резко сказала Сьюзан. — А тебя беспокоит то, что я могу попасть в неловкое положение! Ты ставишь меня в еще более неловкое положение своей бессердечностью.
— Я не бессердечный. Я тревожусь за тебя. По крайней мере подожди, пока познакомишься с ней, прежде чем что-то решать.
— Я не изменю своего решения, какой бы она ни была.
— Ты только приходишь в себя после инфаркта, — повысил голос Дом. — Тебе нужен полный покой. Забота о таком подростке, как Пенни, не принесет покоя, даже если она тебе хоть в чем-то будет помогать. Но это вряд ли. Она действительно малолетняя преступница. Видела бы ты, как она вела себя: заставила меня гоняться за собой по всему дому.
Тони заметила в дверях тень.
— Дом, — сказала она предостерегающе.
Но он продолжал, не обращая внимания:
— Ты переезжаешь сюда, чтобы восстановить силы. Беготня за шестнадцатилетней девчонкой не укладывается в мое понимание отдыха. Думаю, доктор Гудман тоже этого не поймет.
— Дом, — снова, уже громче, сказала Тони. — Мне кажется, кое-кто присоединился к нам. — Она кивнула на дверь.
Там, сложив руки на груди и вызывающе улыбаясь, стояла Пенни.
ГЛАВА 5
Наступила неловкая тишина, потом Сьюзан поднялась и шагнула к ней.
— Ты, должно быть, Пенни, — мягко сказала она. — Входи.
Пенни не двинулась с места. Тони подумала, что Дом был прав в отношении ее. Пенни действительно походила на малолетнюю преступницу своими спутанными темными волосами, грязной футболкой, облегающими джинсами и дерзким выражением лица. И как можно быть такой худой? Тони постоянно сидела на диете, но никогда и не мечтала стать такой тощей.
— Мне очень жаль, — сразу же извинился Дом. — Я не хотел, чтобы ты слышала то, что я сказал. Моя мать…
— Не надо обо мне, — прервала его Сьюзан. — Я хочу сама поговорить с Пенни. А вы оба пойдите погуляйте, пожалуйста.
Похоже, Дом собирался возразить матери, но заметил ее предупреждающий взгляд и передумал. Он резко повернулся и вышел, Тони последовала за ним.
Когда они остались одни, Сьюзан протянула Пенни руку. Пенни по-прежнему стояла, сложа руки на груди.
— Сегодняшний день был для тебя днем сплошных потрясений, — сказала Сьюзан. — Дом совсем не имел в виду того, что говорил. Просто у меня был инфаркт, и он думает, что забота о тебе доставит мне слишком много хлопот.
Пенни подняла бровь.
— А разве кто-то говорил, что позаботится обо мне?
— Это была моя идея. Я думала, она тебе понравится. Мы могли бы заботиться друг о друге. Хочешь кофе?
— Нет. — Пенни открыла холодильник и взяла банку пива. На лице Сьюзан прочитала вызов ну-ка, останови меня.
Сьюзан не сказала ни слова.
— Почему вы хотите заботиться обо мне? — спросила Пенни, открывая банку.
— Замысел неплохой: у меня была бы здесь компания, а тебе не пришлось бы уезжать из своего дома.
Пенни отхлебнула пива.
— Я могу сама позаботиться о себе.
— Разумеется, можешь. Я надеюсь, что ты будешь достаточно добра, чтобы немного позаботиться и обо мне.
— Ему, — Пенни большим пальцем показала на дверь, — это не понравится.
— В конце концов понравится.
Пенни поставила банку и направилась к своей джинсовой куртке, висевшей на спинке кресла- качалки, и достала из нее сигареты. Когда девочка зажгла спичку, рука ее дрожала. Она быстро задула спичку.
— Забудь о том, что сказал Дом, когда тебя не было в этой комнате, — резко сказала Сьюзан, не спуская с нее глаз. — Он говорил не о тебе, а обо мне.
Пенни недоверчиво улыбнулась.
— Он беспокоится обо мне, — объяснила Сьюзан. — Он говорит то, что вовсе не думает, потому что хочет, чтобы я передумала. К тебе это не имеет никакого отношения.
— В любом случае мне все равно.
Сьюзан хотела обнять ее. Словно почувствовав это, Пенни опять сложила руки на груди и отошла.
— Мы можем попробовать договориться на это лето, — предложила Сьюзан. — Если получится, продлим нашу договоренность на учебный год. Если же не выйдет, у тебя по крайней мере будет время иначе спланировать свою жизнь.
Сьюзан села и налила себе еще чашку кофе. Девочка сразу же ей понравилась. Она очень хотела прижать ее к себе и успокоить. Пытается ли Пенни отчаянно сдержать слезы, думала Сьюзан, или же она до сих пор слишком ошеломлена смертью отца, чтобы плакать? Она наблюдала, как Пенни ходила по кухне, время от времени искоса поглядывая на нее, и сохраняла на лице выражение, начисто лишенное жалости.
