сойти с крылечка и двинуться по дорожке к нашей машине.
Воцарилась жуткая тишина. Даже Макс онемел.
— Извини, дорогой, — наконец промямлила я, вытирая лоб, с которого капал пот. — Мне правда очень жаль.
— Ты на меня ругалась! — тихо возмутился Бен.
— И сказала «чертов», — напыщенно добавил Макс. — Два раза!
— Знаю, знаю, но понимаешь, Бен, иногда взрослым людям надо… ну… выпустить пар, короче.
— И ты нарочно послала старое письмо, чтобы у почтальона прибавилось работы, — холодно произнес Бен. — Как тебе не стыдно! Ты плохая.
Он рассерженно отвернулся и уставился в окно. Я мысленно съежилась. Ну да, мне стыдно. Мне тридцать два года, а я с двумя маленькими детьми на заднем сиденье преследую мужчин. Черт. И я же клялась, что больше не буду этого делать. Говорила же: больше никогда! Но если бы вы знали, как мне это необходимо!
Он мне просто необходим. И рядом с ним я испытываю такой подъем. Он — моя мечта, моя фантазия, пусть и неподобающая и недоступная. Ведь теперь я даже ее видела — и в глубине души, без капли сомнения, знала, что это его жена. Что это не подруга, не няня. Больше ничего объяснять было не нужно. Но даже это не остановило меня и не подкосило мою решимость! И что я в нем такого нашла? Неужели дальше будет хуже? Неужели я превращаюсь в маньяка?
Я задрожала, а потом расправила плечи. «Ну уж нет, — фыркнула я. — Просто мы немножко заблудились, только и всего! Проехали через деревню — тоже мне преступление! И откуда я знала, что он там окажется?»
Я выехала на главную дорогу и направилась в Незерби-Холл. «И все же было приятно его увидеть, — мечтательно подумала я. — Можно сказать, незапланированная радость. Правда, неожиданное удовольствие».
— Как я рада вас видеть, — прошептала я, когда мы остановились на светофоре. Школьник на велосипеде ошарашенно вытаращился в открытое окно моей машины. Он не стал ждать зеленого света и судорожно закрутил педали, спасая свою жизнь. В зеркале заднего вида я заметила, как мальчики обменялись испуганными взглядами.
«Ну и ладно, — подумала я, отпуская тормоз и облегченно вздыхая. — Теперь можно ехать в церковь. Самый подходящий момент — искуплю все свои грехи». Я взглянула на часы. Да, уже почти четыре, пора к Лавинии. Вот мне и наказание.
Через десять минут мы приехали в деревню: мальчики так и пыхтели, насупившись на заднем сиденье. Подъезжая к маленькой нормандской церкви, я подумала, какое это красивое местечко. Среди старых разросшихся тисовых деревьев высилась древняя квадратная башня; церковный двор был усажен хорошо ухоженной зеленью, а вокруг тянулся низкий каменный забор.
Именно здесь должны были пожениться мы с Недом, если бы Феллоузы настояли на своем. И что касается этой церкви, здесь никто не прекословил Феллоузам: кажется, на каждой молельной подушечке был вышит фамильный герб, в каждом склепе покоился кто-нибудь из их клана, изготовление каждого витража было профинансировано из их кармана, а на некоторых витражах, наверное, были изображены члены семейства Феллоузов. Господь здесь был ни при чем.
Я развернулась на сиденье и мило улыбнулась, чтобы помириться с моими спутниками.
— Я обещала заехать на минутку и повидаться с тетей Лавинией. Эта церковь очень древняя, и под полом здесь покоятся мертвые рыцари и все такое. Можем взглянуть на колокольню, если хотите. Можем даже подняться!
— Я остаюсь в машине, — процедил Бен, невидящим взглядом уставившись в окно.
— Я тоже, — добавил Макс несколько неуверенно: он уже забыл, из-за чего мы поссорились, а моя история с мертвыми рыцарями ему очень понравилась.
Я вздохнула:
— Хорошо. Но неужели вам не жарко в машине? Молчание. Я пожала плечами и пошла по дорожке ко входу.
Я поднялась по выложенному плиткой крыльцу и оказалась в приятной сумеречной прохладе. Лавинию я увидела почти сразу. Она стояла в проходе ко мне спиной, непрерывно что-то говорила, наклонялась и брала с пола охапки цветов. Ее вкрадчивый, слащавый голосок разносился по всей церкви.
— Ой, Мимси, какая прелесть — просто очарование! И как тебе это удается. У меня ужасно руки дрожат, и в результате получаются сзади короткие, а спереди длинные. Сплошной беспорядок.
Я тут же поняла, что она хочет угодить той, с кем разговаривала. Она засеменила к алтарю с охапками цветов, напевая хриплым контральто «Дыхание небес». Я зашагала следом. Она не видела, что я иду за ней, к тому же ее внимание было приковано к красивой девушке с короткими светлыми волосами, которая стояла у алтаря и расставляла цветы по вазам.
— Извини за опоздание, Лавиния, — произнесла я, подойдя поближе. — К сожалению, я не смогу надолго задержаться. Мальчики ждут в машине.
— Люси, привет! — Она обернулась; у нее был разгоряченный и перевозбужденный вид. — Да не волнуйся, это ненадолго. Знакомься, Люси, это Мимси Комптон-Беррелл, моя очень дорогая подруга, — она самодовольно просияла.
— Здравствуйте. — Я улыбнулась им обеим.
— Привет, — проговорила Мимси. — Пришли поработать вместе с нами?
— Ну, я не уверена, что сумею сделать что-то подобное, — произнесла я, восторженно разглядывая действительно красивую и сложную композицию из лилий, белых роз и зелени, со вкусом собранных в букет и перевязанных длинной лентой из пальмового волокна.
— Не волнуйтесь, — бросила Мимси. — Нам любая помощь нужна, и все равно, что вы будете делать. Даже хорошо, когда каждую неделю разные композиции, не так ли, Лавиния?
— Конечно, — поддакнула моя золовка.
— Полевые цветы в окружении камыша? — предложила я.
— Великолепно, — просияла Мимси. — Хотя должна вас предупредить, полевые цветы в течение недели могут завянуть, так что придется каждый день приезжать сюда и делать новую композицию.
— Ах так, — поспешно спохватилась я. — Ну, в таком случае…
— Лучше нарвите более долговечных цветов у Роуз в саду. Книпхофии простоят целый месяц. Я как-то разукрасила ими всю церковь, но потом викарий довольно смущенно намекнул, что ему кажется, они слишком «нескромные». Мне так и хотелось ответить: «Ага, они слишком похожи на возбужденные члены!» Только представьте! Несчастные старушки упали бы в обморок во время службы. Но если честно, годятся любые цветы. Только не позволяй Лавинии навалить на тебя слишком много работы, — пробормотала Мимси, когда Лавиния с криком «побольше гипсофилы!» побежала к двери. — Ей только дай волю, она из тебя все соки выжмет.
— О, я в курсе, — прошептала я в ответ и подумала: «Какая же милая эта Мимси». Она и на вид была лапочкой: широко посаженные честные серые глаза, непослушная светлая челка и широкая белозубая улыбка. И как ее-то сюда занесло?
— Раз в месяц будешь приходить, и Лавиния будет довольна, — уголком рта прошептала она. — Обещаю, если хорошо подготовиться, это займет не более десяти минут, но ни в коем случае, если ты хоть каплю соображаешь, не записывайся помогать в воскресной школе или участвовать в выпуске приходского журнала, как сделала я. Мы скажем: «Спасибо, нет» — как учит Общество по борьбе с наркозависимостью.
— Господи, бедняжка, и как ты теперь выкрутишься?
Она поморщилась:
— Я уже завязла слишком глубоко. И знаешь, мне это по душе. Правда, времени уходит куча.
— Могу представить.
— Может, еще папоротник? — пропела Лавиния от двери.
— Кажется, Лавиния, я уже закончила, — Мимси заговорила громче. — Как думаешь? — Она развернула вазу, чтобы показать Лавинии букет. — Можно я теперь пойду домой?
