— Но ведь ты не любишь ее, Махеш! Ты даже не знаешь ее!
Он поднял на нее глаза.
— О, милая Синтия, что с того? Здесь никому до этого нет дела. Никого не интересует, что творится в моем сердце. Это сделка, что-то вроде бизнеса. Как бизнесмены заключают друг с другом сделки, так и мужчина и женщина сочетаются в браке. Я просто обязан подарить своей семье сына.
— И ты не можешь сделать этот подарок, женившись на любимой женщине?
— О, как бы я сам хотел, чтобы это было возможно!
Синтии показалось, что жизненные силы в одну секунду покинули ее. Все кончено. Но разве она не привыкла к тому, что судьба дарит ей подарки только для того, чтобы тут же отнять?
— Значит, то, что между нами, — любовь на два дня? — спросила она, чувствуя, как безысходность сдавливает ей горло.
Он поднял на нее свои темные, печальные глаза.
— О, Синтия, я знаю о любви только то, что она есть. Я узнал это только благодаря тебе. Я люблю тебя и больше ничего не знаю, — горячо проговорил он.
Но разве теперь это что-то значит? Еще пять минут назад значило, но не теперь. Предательские слезы, как она ни пыталась подавить их, в два ручья заструились по щекам.
— Мне бы хотелось сейчас уйти, — пролепетала она.
— А мне бы хотелось, чтобы ты никогда не уходила. — Он встал с кресла, подошел и присел рядом с ней на корточки. — Поверь, мне самому становится дико и страшно, когда я думаю о своей жизни. Не плачь, милая, потому что мне тоже хочется плакать. Прости меня. — Он принялся утирать ей слезы.
— Все кончено, — бормотала она. — Все кончено.
— Синтия, не говори так.
Он провел рукой по ее волосам, по мокрой от слез щеке.
Вдруг она резко подняла голову.
— А она… красивая? Ты видел ее фотографии?
— Видел, — ответил он. — Обычная непальская девушка. Ничего особенного, кроме того, что она закончила Сорбонну.
Она судорожно вздохнула и перестала плакать.
— Слава Богу, что хоть образованная. Тебе не будет скучно.
Махеш взял ее руки в свои.
— Синтия, давай не будем больше об этом, пока мы вместе. Пусть у нашей любви нет будущего, но у нее есть настоящее.
Настоящее. После того, что она только что услышала, их настоящее тоже умерло.
— Давай, — согласилась она. Ее голос прозвучал безучастно. — Кстати, мы забыли про чай. Он уже, наверное, совсем холодный.
— Не беда. Можно попросить Хари разогреть его, — подавленно сказал он.
— Не нужно. — Она взяла в руки стакан и большими глотками стала пить противную холодную жидкость.
Да, любовь эгоистична, думала она. В жизни есть еще долг и ответственность. А что до их любви, то, может, большего этой любви судьбой не отпущено.
Но это говорил голос рассудка. А сердце… сердце просто надрывалось от боли.
Махеш не мог видеть ее мук. Он встал и подошел к окну.
На лестнице снова послышались шаги.
— Это, наверное, Дипак, — сказал он, обернувшись.
— Интересно, с какими новостями? — Синтия изо всех сил старалась говорить обычным тоном.
— Надеюсь, с хорошими.
— Это значит, что я смогу вернуться в «Асторию». Кстати, я уверена, что прекрасно обойдусь без провожатых. Сейчас еще не поздно. — Она глянула на свои часы. — Только двадцать минут десятого. За площадью Дарбар не трудно будет поймать такси.
Махеш чувствовал, что разрыв между ними растет. Он отчаянно искал способа снова приблизить ее к себе, но понимал, что это безнадежно.
— Да, конечно, — сухо ответил он.
— Что ж, господа, — сказал Дипак, как только его голова поравнялась с полом. — Ситуация на площади благоприятная. Полицейских не много. Стали даже появляться редкие прохожие, и одним из них рискнул побыть я. Документы не проверяют. Приглашаю всех на вечернюю прогулку. После ужина, конечно.
Ожидаемой радости его сообщение не вызвало, и Дипак уловил, что в воздухе витают проблемы посерьезнее политических. Напряженные лица Махеша и Синтии лишь на миг слегка смягчились, но тут же снова вытянулись.
В чем дело? — спросил он Махеша одними глазами.
— Мисс Спаркс собирается покинуть нас, — ответил ему Махеш.
— Может, хотя бы останетесь на ужин, мисс Спаркс? — Дипак так непосредственно удивился, что Синтия уже готова была согласиться.
— Правда, Синтия, может, поужинаешь с нами?
Махеш поймал ее взгляд, и она оказалась между двух огней: Дипак с его детской искренностью и Махеш, глаза которого просили о большем, чем ужин. Они звали ее в его объятия, они обещали самые нежные ласки, они молили и требовали продлить и разделить с ним последний, оставшийся им миг любви.
Синтию с головы до ног окатило жаром. Зов в его глазах заставил ее на миг забыть о его страшном сообщении, лишающем их любовь будущего, о разъедающей душу обиде, о чувстве обреченности и одиночества, ждущего ее впереди.
Любимый, тихо откликнулось ее сердце.
Бывший, мрачно напомнил рассудок.
И чем скорее она расстанется с ним, тем легче ей будет привыкнуть к этой мысли.
— К сожалению, не могу, — торопливо сказала она. — Возможно, у меня на утро назначено интервью, и я бы хотела подготовиться к нему. Жаль, что вынуждена отказать.
— Очень жаль, — вздохнул Дипак. — Тогда я попрошу у вас разрешения, мисс Спаркс, навязаться вам в провожатые.
Синтия сквозь муку улыбнулась.
— Хорошо. — Она повернулась к Махешу. — Не будем устраивать долгих прощаний, Махеш. Я пришлю статью, когда она будет готова. Может, тебе захочется что-то добавить или исправить. Будь осторожен. И, пожалуйста, возвращайся в замок. Прощай.
— Прощай, Синтия, — беспомощно уронил он.
Их взгляды снова пересеклись и на миг замкнулись: короткая невидимая вспышка, словно молния сверкнула в пространстве между их глазами. Ослепленная Синтия направилась к лестнице.
Она не помнила, как простилась с Хари, как оказалась на улице. Мимо, как призрак, проплыл дворец Кумари. Храмы, с их скошенными многоярусными крышами, похожие на гигантские грибы, растущие один на шляпке другого, каменные статуи многоруких, крылатых, танцующих и благословляющих божеств толпились в сознании Синтии. Полицейские и прохожие мелькали мимо нее, оставаясь почти незамеченными. Даже Дипак, который шел рядом, казался персонажем из сновидения.
Наконец перед ее глазами возникло желтое пятно, и она догадалась, что это такси.
— Отель «Астория», — сказал водителю Дипак.
Потом какое-то время до ушей Синтии доносилась трель на непальском языке, и наконец Дипак пожал ей руку.
— Прощайте, мисс Спаркс. Жаль расставаться с вами.
— Мне тоже, Дипак, — ответила она и вдруг почувствовала, что реальность снова приобрела знакомые, привычные черты.
Вот, Дипак жмет ей руку. Как эти люди не похожи на всех тех сухих, холодных, фальшивых политиков и больших деятелей, с которыми она обычно имеет дело. Как ей будет не хватать легкого юмора и
