– Может, нам нужно встать?
– Не знаю, – протянул он, крепче прижимая ее к себе. – А твоему жениху повезло.
При воспоминании о Ниле она напряглась.
– Вчера ты так не думал.
– Ты интересная женщина, Джулиана. С характером и стилем.
Лежа на нем и обхватив руками его шею, она с трудом сдерживала себя, чтобы не прикоснуться к его лицу. Проклятие! После того, что произошло между ней и Нилом, она поклялась себе не приближаться ни к одному мужчине. И вот на тебе…
– Эдвард, – натянуто проговорила она. – Ты уверен, что с тобой все в порядке?
Он лениво посмотрел на нее.
– Как сказать. Хотя что может быть приятнее, чем лежать, обнимая женщину, которая принадлежит другому мужчине?
Она резко села.
– Ты понимаешь, что ты говоришь?
– Но ведь это правда.
– Хочу тебя поправить, – сказала она, сдерживая обиду. – Я никому не принадлежу, кроме самой себя.
Неожиданно на его лице появилась усталость.
– Все это звучит очень красиво, Джулиана. Но если бы ты действительно принадлежала только себе самой, ты не стала бы давать обещания, которые тебе не хочется держать. Особенно тому, кто станет самым близким человеком в твоей жизни.
– Это не твое дело, – бросила она, не найдясь, что возразить. – Почему ты не оставишь меня в покое?
Он провел пальцами по ее щеке.
– Я не хочу оставлять тебя в покое. И мне кажется, что ты тоже не хочешь этого.
Покраснев, она вскочила на ноги.
– Это возмутительно!
Он сел и принялся потирать затылок.
– Правда? А мне показалось иначе, когда мы лежали вместе.
Джулиана нервно провела рукой по волосам, затем поправила рубашку.
– Пойду приму душ, – быстро сказала она, чувствуя нарастающее напряжение между ними.
Он смотрел на нее так, будто пытался заглянуть в самые потаенные уголки ее души, куда никому не было позволено заглядывать. Ровным счетом никому.
– Прекрасно, – ответил он.
Боясь поднять на него глаза, она повернулась и быстро вышла.
4
Джулиана стояла под душем, когда послышался стук в дверь. Она выключила душ, быстро обмоталась полотенцем и, не успев подумать, открыла дверь.
Эдвард стоял на пороге. Несколько секунд они смотрели друг на друга, будто пытались запомнить навсегда. Его глаза блуждали по ее телу, по каждому его изгибу, словно пытались запечатлеть в памяти ее всю. Это был какой-то совершенно неконтролируемый акт. В какой-то миг Джулиане показалось, что все может произойти так легко и просто, если она вдруг поддастся внутреннему импульсу, протянет к нему руки, позволит полотенцу сползти с ее тела… Так просто и так невозможно.
Она вздохнула и чары распались.
– Ты долго не выходила, и я испугался, что ты могла утонуть, – сказал он.
– Я читала книгу, – бездумно ответила она.
– Под душем? – удивился он.
Джулиана опомнилась.
– Ой, прости, что я сказала?
– Не важно. Похоже, что ты думала о Ниле.
В его глазах снова блеснул насмешливый огонек.
– О ком? – переспросила она. Но, заметив, как его брови удивленно поднялись, поспешно добавила: – Конечно, я думала о Ниле. Конечно.
– Не смущайся, – сказал он. – Нет ничего удивительного в том, что ты думаешь о мужчине, за которого выходишь замуж.
– А я…
Но он, как обычно, опередил ее.
– Возьми, – сказал он, протянув ей джинсы, которые держал в руке. – Подумал, что тебе, может быть, не во что переодеться. Их забыла моя сестра, когда в прошлом году гостила у меня. Надеюсь, они тебе подойдут. Через пять минут жду тебя на веранде. Если не будешь готова, я уеду без тебя.
Сказав это, он быстро повернулся и пошел по коридору. Джулиана, держа джинсы в руке, с недоумением смотрела ему вслед. Потом наконец захлопнула дверь.
Черт побери, что с ней происходит? Почему она так реагирует на присутствие этого мужчины? Что он с ней делает?
Скорее всего, это нервы. Эмоциональное перенапряжение. Но удивляться здесь нечему. Любой, оказавшись в западне, которую устроил ей Нил, был бы в таком же состоянии.
Что ж, ей просто нужно взять себя в руки. Она потерла ладошкой лоб и сделала глубокий вдох. Она должна справиться с перевозбуждением. На самом деле ничего не происходит. То, как Эдвард смотрит на нее, ничего не значит. То, что он поцеловал ее несколько раз, тоже ничего не значит. Ничего не значит и то, что чувствует она в его обществе. Это все ее воображение. Воображение и ничего больше.
Она подошла к кровати, сбросила с себя полотенце и стала надевать трусики.
Черт, ей нельзя было так реагировать. Она вела себя глупо. Вообще все это глупо и невозможно. Так же глупо и невозможно, как выходить замуж за Нила.
Лошади шли бок о бок по широкой тропе, ведущей через лес. Джулиана то и дело очарованно вздыхала, любуясь красотой старого леса из могучих рододендронов, усыпанных огромными, ярко красными цветами.
– Ты счастлива? – спросил Эдвард, бросив на нее взгляд.
Она улыбнулась и кивнула. Но это была неправда. Нельзя сказать, что она была по-настоящему счастлива. Просто красота леса и чистый горный воздух на время принесли ей успокоение.
Эдвард впервые за весь путь заговорил с ней. До сих пор они ехали молча, и Джулиана знала, что он не говорит с ней из-за Нила. Скорее всего, он осуждает ее за то, что она сбежала от своего жениха. Но она была благодарна Эдварду за то, что он молчал.
Все это время она пыталась освободить ум от мыслей. Ей не хотелось думать о Ниле, а еще больше ей не хотелось думать об Эдварде и своих чувствах к нему. Все это было слишком сложно. Ей было вполне достаточно чувствовать, что он рядом, и быть в окружении этого дивного леса.
– Знаешь, – снова заговорил он, – для городской девушки ты очень тихая.
– Я не люблю говорить, когда в этом нет необходимости, – ответила она. – Потому что начинаешь болтать о чем попало.
– В городах полно таких персонажей. Тогда почему же ты живешь в городе?
Она пожала плечами.
– Не знаю. Просто никогда раньше не думала о том, чтобы сбежать из города. Многие бегут, и в этом нет ничего особенного.
– Пока не сбежала сама, – добавил он.
Она промолчала и, чтобы скрыть смущение, погладила по гриве свою лошадь.
– Я очень люблю лошадей, – сказала она. – Мне нравится, как они пахнут. Когда я была маленькая, у меня был пони. Я очень любила его. Но родители продали его, как только я пошла в школу. – Она почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, достала из кармана джинсов носовой платок и, шмыгая носом, утерла слезы.
– Я не вспоминала своего пони годами, – продолжала она. – А теперь вдруг вспомнила. Как глупо.
