Они подошли к загону для лошадей, и Джулиана протянула руку, чтобы погладить свою лошадь, которая стояла у перил. Она так рада была отвлечься и не смотреть Эдварду в глаза.
– Извини, – наконец пробормотала она. – Извини, если обидела тебя с костюмом.
– А я не обиделся.
Она бросила на него короткий взгляд и не удержалась от улыбки.
– Конечно же. Тебя не так просто обидеть, Эдвард Гарвин.
– Я бы не сказал, – спокойно ответил он. – Ты бы видела меня, когда моя любимая футбольная команда проигрывает.
Джулиана слабо улыбнулась.
– Просто очень трудно представить тебя одетым в официальную одежду на какой-либо официальной церемонии.
Его насмешливые глаза скользнули по ее лицу.
– Ты что, готовишься швырнуть мне в лицо очередное оскорбление?
– Нет. – Она обвела глазами деревья и горы. – Просто мне кажется, что ты принадлежишь этому, совсем другому миру.
Он кивнул и тоже огляделся.
– Да. Знаешь, горы – это чудо. Они всегда меняются, а порой, когда окутаны дымкой, кажется, будто они передвигаются. Представляешь, как живые великаны. А еще у них бывают разные настроения. Иногда они величаво сияют. Иногда снисходительно кивают головами. А иногда и гневаются.
– А ты смог бы жить там, где нет гор? – спросила она.
– Смог бы, но недолго. Человеку необходимо знать, что то, что он любит, где-то рядом.
– Мне этого не понять.
Воцарилась странная тишина. Джулиана смущенно опустила глаза. Ей хотелось что-нибудь сказать, чтобы избавиться от невыносимого напряжения, которое вдруг возникло между ними. Сказать что-то отвлеченное.
– Как хорошо, что люди не засоряют эти места, – наконец сказала она с сияющей поддельной улыбкой и глянула на него.
Но в ответ он посмотрел на нее так, что в ее голове в один миг стало пусто. Единственное, что осталось, это безрассудное желание прикоснуться к нему…
– Чистота – это разумность, – сказал он, будто желал поддержать ее.
– Согласна. А то ведь даже искры было бы достаточно, чтобы полыхнул весь лес.
Он повернулся к ней и нежно взял за подбородок. От его прикосновения по ее телу пробежала дрожь.
– Да, Джулиана, огонь может вспыхнуть самым поразительным образом, – сказал он тихо.
– Например, сухая трава может возгореться сама, – проговорила она, делая непосильные попытки сдержать волну чувственности. – А еще увеличительное стекло…
– Да, Джулиана. Но есть такой огонь, который невозможно погасить, – мягко сказал он и положил руку ей на плечо.
– Эдвард, тебе… не мешало бы… контролировать себя, – запинаясь, пробормотала она.
– А вот тебе наоборот.
Она почувствовала, как его рука скользнула по ее плечу.
– Нет, Эдвард, я не могу…
Он обхватил другой рукой ее талию и притянул к себе.
– Когда вспыхивает этот огонь, не существует слова «не могу».
По ее телу разлился огонь, когда он нежно коснулся губами ее губ. И в тот момент, когда он уложил ее на траву, не осталось в мире ни одной вещи, которой ей хотелось бы больше, чем его любви. Каждая клеточка ее тела жаждала его близости. У нее не было больше сил сопротивляться.
Притихнув, она лежала неподвижно и наблюдала, как он снял с себя рубашку, свернул и положил ей под голову. Потом склонился над ней и взъерошил ее волосы.
– Твои волосы похожи на золотой дождь, – тихо сказал он и провел пальцем по ее шее.
А потом он стал медленно расстегивать пуговицы на ее рубашке, распахнул полы и, склонившись, стал ласкать губами ее грудь, скрытую под тонкой тканью лифчика. Его ладони, как чаши, обхватили ее груди, пальцы принялись нежно поглаживать их.
Это происходит наяву или только снится ей? Она запустила пальцы ему в волосы, закрыла глаза и поплыла на волнах блаженства. О господи, еще ни один мужчина не заставлял ее испытывать то, что она испытывала теперь! Она горела, она хотела его…
И вдруг, совершенно некстати, она вспомнила миловидную Джоти. Джулиану словно окатило ледяной водой.
– Эдвард, – прошептала она, задыхаясь.
Он остановился и попытался поймать ее взгляд. Но она быстро отвела глаза в сторону.
– Я… Нам не следует этого делать…
Она невольно погладила его по загорелой груди, прощупывая пальцами каждую мышцу. Что-то внутри нее словно оборвалось. Она закрыла глаза.
– Это неправильно, – с трудом выдавила она из себя.
Не слушая ее, он провел губами по ее шее.
– Это неправильно. И ты знаешь об этом… – снова пролепетала, задыхаясь, она.
Его глаза вмиг прояснились.
– Неправильно? – спросил он. – Потому что ты пообещала отдать себя мужчине, которого не любишь?
Она села. Он тоже.
Она попыталась дрожащими пальцами застегнуть пуговицы рубахи.
Он осторожно отвел ее руки в сторону.
– Позволь мне это сделать. У тебя трясутся руки…
Но вместо того, чтобы застегнуть, он снова расстегнул рубаху и притянул Джулиану к себе.
– У тебя кожа как шелк, – пробормотал он. – Я бы не уставал гладить ее.
Она затаила дыхание, когда его губы слились с ее губами. Она полюбила мужчину, который никогда не будет ей принадлежать.
Эта мысль снова отрезвила ее. Упершись руками ему в грудь, она оттолкнула его.
– Я… я не хочу этого.
– Никогда бы не догадался.
– Я уже говорила тебе, что это чистая химия. Глупая сексуальная химия и ничего больше.
Он лениво улыбнулся.
– И что в этом плохого?
Ее глаза наполнились слезами.
– Я не могу, – прошептала она.
Он снова притянул ее к себе и обнял.
– Может, сейчас ты не можешь. Но мы оба знаем, что придет день, когда это случится.
– Нет, – прошептала она, чувствуя, как от его слов заколотилось сердце.
Несколько минут они сидели молча. Потом Эдвард с усмешкой на лице застегнул пуговицы ее рубашки, как будто она была манекеном с витрины магазина.
– К тому же у тебя есть Джоти, – сказала она, не решаясь поднять на него глаза. – Тебе не следовало бы забывать об этом.
Он долго смотрел на нее с недоумением.
– Джоти?
– Да, Джоти. Я знаю, что она любит тебя.
Эдвард открыл рот, но тут же снова закрыл его.
– Не могу отрицать этого, – безразлично сказал он. – А у тебя есть Нил.
Джулиана поднялась на ноги.
– Знаешь, ты действительно невыносим. Как ты смеешь судить о том, чего не знаешь? – раздраженно
