Вторая рюмка стояла на столешнице у пододвинутого к столику пластикового кресла, и можно было представить, что напротив Валентина Сергеевича сидел невидимка. Невидимок под куполом я встречал, и не единожды, но они алкоголь не потребляли. Похоже, писатель допился до зеленых веников.
— Позвольте полюбопытствовать, с кем это вдвоем? — осторожно поинтересовался я.
— С кем, с кем… С синдромом. Вы же бродите где-то…
Валентин Сергеевич вытер, платком пот с лица и, прищурившись, бросил на меня насмешливый взгляд.
— Синдром Абстинентович, — кивнул он пустому креслу, — как насчет второй рюмочки? Не возражаете?
— Шутите, значит, еще поживете, — сказал я. — Немного.
— А умру, никто и не помянет, — вздохнул он.
— Начинается… — поморщился я. — Я жилетки не ношу, так что плакаться вам некуда. Займитесь каким-нибудь делом.
— Каким?
Валентин Сергеевич посмотрел на меня. Больные у него были глаза, взгляд жалкий. Все-таки допился…
— Вы же вчера хотели рассмотреть «экологический ассенизатор», который выловили в реке.
— Уже.
— Что — уже?
— Уже рассмотрел.
Я недоверчиво покосился на бассейн, подошел ближе, заглянул. Бассейн был пуст.
— И куда же он подевался?
— А вон кот в кустах гоняет…
— Он что, самостоятельно выбрался из бассейна?
— Зачем же… Я достал. Рассмотрел. Ничего интересного — булыжник с ножками. Поставил на землю, он и покатился к обрыву. Давно был бы в реке, но теперь его Пацан изучает. Тоже, как понимаю, интересуется биомеханизмами.
Возня в кустах не прекращалась. На данный момент из нас троих самый деятельный интерес к пришельцам и их технологиям проявлял кот. Весьма специфический интерес, чисто кошачий.
— Тогда займитесь рыбой! — в сердцах возмутился я. — Вы ведь ее вялить собирались!
— Да, щуку посолить надо… — неожиданно легко согласился Бескровный. — А вы собой займитесь.
— Это в каком смысле?
— В самом прямом. На себя, батенька, посмотрите — вывозились в грязи чуть ли не по уши. В канаве, водочки пережравши, валяться изволили?
Я хотел возмутиться — нечего на меня свои грехи перекладывать! — но глянул на джинсы и запнулся. Джинсы чуть ли не по колено были заляпаны грязью. Сам виноват, зачем было на поле лезть, бакамарсту топтать?
— Есть у кого поучиться, — буркнул я и направился в свою комнату. Принял душ, побрился, надел новые джинсы, новые кроссовки, новую рубашку и даже куртку заменил. Жить предстояло по-новому… Но как?
Голова была ясной и светлой, и свалившиеся на меня «дополнительные» часы жизни без сна давили на сознание непосильной ношей. И без этого свободное время девать некуда. Случись со мной такое в старом мире, я бы нашел, что делать с «лишним» временем, но сейчас. Не я его убивал, а оно меня.
— Завтракать будете? — донеслось из открытого окна, и только тогда я почувствовал, что сильно проголодался. Естественно, всю ночь на ногах, ни крошки во рту.
— Буду!
— Тогда спускайтесь, стол накрыт.
Я спустился, но при виде количества блюд на столике у бассейна мне стало нехорошо. Как голодному мальчишке при виде опостылевшей манной каши. Все, что вводится насильно, вызывает антипатию, и обильный стол как нельзя лучше демонстрировал, что в новом мире еда — почти единственное для нас с Бескровным развлечение.
— Я у вас кем-то вроде личного повара стал, — пробурчал Бескровный, усаживаясь.
— Так в чем дело? — пожал я плечами. — Никто вас не заставляет. Могу и я приготовить, но такого изобилия не ждите.
— Нет-нет, — замахал он руками, — готовить я люблю… На другое намекаю.
— На что?
— Погреба у нас знатные, но в основном с крепкими напитками. Хочется иногда чего-нибудь попроще, полегче. Особенно с утра. Пивка бы… — мечтательно протянул он.
— То есть хотите, чтобы я в город за пивом съездил?
— Ага.
— Затарить им всю машину… — тихим голосом протянул я.
— Желательно, — согласился Валентин Сергеевич, наливая в бокал тоники добавляя коньяк.
— И чтобы все пиво было безалкогольным, — не меняя тона, закончил я.
— Само собой… — машинально кивнул он, но тут смысл дошел до него, рука дрогнула, и коньяк расплескался по столу. — Типун вам на язык! Хотите меня до инфаркта довести? Кто говорил, что сердечко у меня слабое?
— Потому и рекомендую безалкогольное.
— А! — махнул рукой Валентин Сергеевич. — С вами спорить — себе дороже. Коньяк будете?
— Спасибо, нет. Апельсиновый сок.
— А я — тоник с коньяком, — твердо сказал он и выпил бокал большими глотками. — За неимением пива…
Некоторое время мы ели молча.
— Вы обратили внимание, что розовый свет исчез? — внезапно спросил Валентин Сергеевич. — Купол, правда, остался, но, может, стена стала проницаемой?
Я поперхнулся салатом.
— Как — и вы тоже?
— Что — тоже?
Он недоуменно уставился на меня.
— Розового света не видите?
— Да… А почему — тоже?
— Спали нормально?
— А как можно спать после выпитого? Без задних ног. Под утро, конечно, тяжело… Но в чем дело?
— Да так… Думал, это только меня касается.
— Ишь, какой индивидуалист! Хочется и в этом быть особенным, — рассмеялся Валентин Сергеевич, налил вторую порцию коньяка с тоником и снова выпил бокал до дна.
— А почему вы так думали? спросил он, пытливо заглядывая мне в глаза.
— Не знаю… Казалось почему-то.
Я выпил апельсиновый сок и принялся накладывать в тарелку салат.
— Нет уж, — повысил голос Валентин Сергеевич, — выкладывайте как на духу. Врать не умеете — чему вас только в спецшколе обучали?
— Зачем это вам? — поморщился я. — Сами вчера отстранились от моих дел, помните? «Бомбист Новиков», «один в поле не воин»… Ваши слова?
— М-да… — насупился он. — За бомбиста я, между прочим, извинился. Надеялся, если нас двое, таких неприкаянных, то все радости и невзгоды будем делить пополам. Выходит, ошибался… Обидно.
Он налил себе коньяку, взялся за рюмку.
— Хорошо, — жестом остановил его я. — Расскажу, но с одним условием — пить меньше будете. В зеркало на себя смотрели? Опухший, глаза слезятся, борода всклокочена… Не хочется состоять мальчиком на побегушках при алкоголике.
— При чем здесь мальчик на побегушках? — возмутился Бескровный. — Я вас за водкой не посылал!
