Он бросил на нее уничтожающий взгляд и кивком головы указал на ширму.
– В нашем распоряжении осталось меньше часа. Пора одеваться. Лили.
Однако на сборы у них ушло вдвое больше времени. Каждому пришлось объяснять причинуих внезапного отъезда, а затем еще со всеми прощаться. Ремингтон, отец Лили и сэр Малкольм ждали Лили в библиотеке, пока она пошла попрощаться с подругой и леди Байнбридж.
Если бы не мрачное настроение Ремингтона, она была бы только благодарна ему за их поспешный отъезд. Казалось, его нисколько не беспокоило, что все в доме знали, чем они занимались всю эту ночь, но Лили не могла никому смотреть в глаза, особенно отцу. Поэтому, когда они наконец отъехали от Холибрук- хаус, она испытала настоящее облегчение, но тут же взгрустнула, вспомнив, что они едут не в Лондон. Теперь, вероятно, пройдут недели, а возможно, и месяцы, прежде чем сэр Малкольм пришлет сообщение, что ему удалось схватить того неуловимого негодяя. Если мрачное настроение ее мужа не улучшится, это время покажется ей просто вечностью.
Молчание в карете начинало уже угнетать ее. Они с герцогом расположились по одну сторону, но места в экипаже было достаточно для того, чтобы сидеть, не касаясь друг друга даже случайно. Он продолжал мрачно смотреть в окно, хотя поместье лорда Холибрука давно скрылось из виду.
– Мне жаль, что мы немного задержались с отъездом. – Ей хотелось знать, сердится ли он на нее из-за этого. Но почему такая спешка? Сама она не думала, что была необходимость так спешить. Ее отец не собирался рассылать в газеты сообщение обих свадьбе до завтрашнего дня. Значит, они вполне могли уехать только завтра… Но в ответ на ее вопрос Ремингтон пожал плечами, не удостоив ее ни единым словом. Это подчеркнутое пренебрежение в конце концов возмутило Лили.
– Быть может, вы потрудитесь объяснить, отчего у вас с утра такое скверное настроение, милорд?
Казалось, он был удивлен вопросом, затем улыбнулся ей – первый раз за все утро – и покачал головой.
– Нет. – И выжидательно посмотрел на нее.
– Если вы хотите услышать, почему я недовольна вами, то, думаю, ответ слишком очевиден.
– В самом деле? – довольно равнодушно сказал он, словно и не слушал ее, а просто продолжал наблюдать за ней с ленивой улыбкой.
Вздернув подбородок, Лили отвернулась и чуть не плача произнесла:
– Вы должны были сказать мне об этом еще прошлой ночью.
– Сказать о чем?
В этот момент ей почему-то срочно понадобилось раскрыть веер. Сначала он не желал открываться, а потом она очень долго расправляла шелковые складки. Наконец, не выдержав, тайком посмотрела на мужа. Ремингтон больше не улыбался, он выглядел скорее озадаченным, и это ее порадовало. Он заставил ее все утро теряться в догадках. Пусть теперь и он немного поломает голову.
Она специально выдерживала паузу, потом сказала:
– О причинах нашего внезапного отъезда сегодня утром. В конце концов, вы едва ли могли ожидать, что я догадаюсь о ваших планах, а кроме того… – Она не знала, как подступиться к этой деликатной теме, не могла облечь ее в слова. Ведь на самом деле ее расстроил совсем не их спешный отъезд. Она думала, что эта ночь была чем-то необыкновенным – для нее-то точно… А он вел себя так, словно для него это ничего не значило, он был не просто равнодушен – он обращался с ней как с чужой. И единственной причиной того, что он так к ней переменился, могло быть только одно: прошлой ночью она сделала что-то не так. Но спросить его прямо, чем она ему не угодила, она не решалась. Нет, нет, лучше она будет молча страдать, изнемогая от стыда и обиды. – Ах, вам надо было бы сказать мне об этом еще ночью! – повторила она, не в состоянии ничего больше объяснить. Его брови неожиданно взлетели вверх:
– Я никак не думал, что это вас так расстроит. Лили. Если бы я знал, я бы сказал вам о наших планах гораздо раньше.
– О наших планах? Что вы имеете в виду?
– Наш отъезд, – пояснил он. – Вчера вечером я не стал вам говорить, что мы утром отправляемся в мой замок – не хотел вас волновать. Ну посудите: Софи сейчас в хороших руках, а ваш отец и сэр Малкольм наверняка сегодня же уедут в Лондон. Поэтому у нас не было причин там оставаться, а вот чтобы уехать – более чем достаточно. – Он вопрошающе посмотрел на нее. – Вы согласны со мной?
– А как же иначе, милорд?
Неужели эта ночь так мало значит для него? Да, по-видимому, так оно и есть, он совершенно о ней не вспоминает. Сама же Лили все утро думала о том, что между ними было… и ей так хотелось, чтобы он опять целовал и ласкал ее. Но, наверное, если бы она сказала ему об этом, он бы только усмехнулся ее наивности. И, наверное, он был бы прав.
– Я была немного не в себе сегодня утром. То, что мы не вернемся в Лондон, было для меня большой неожиданностью.
Некоторое время Ремингтон хранил молчание, а затем поднял руку и медленно провел пальцами по ее скуле.
– Учитывая, сколько вам пришлось в последнее время пережить, я бы сказал, что вы восприняли эту новость с замечательным спокойствием.
От этой сдержанной ласки в ее душе снова вспыхнул лучик надежды. Она подняла глаза и увидела, что взгляд его удивительно нежен.
– Я хочу надежно спрятать вас, Лили. В своем замке я знаю каждый угол, каждую щель, каждое лицо. Любой чужак там сразу бросится в глаза, не то что в лондонской толпе. Мне кажется, это самое лучшее место для вас сейчас.
Так он заботится о ее безопасности, а она, неблагодарная, изводит его своими подозрениями!
– Кроме того, сейчас в замке должен быть мой брат. Перед тем как отправиться в Холибрук-хаус, я попросил его съездить туда, уладить арендаторские дела. Мне бы хотелось сообщить ему о моей женитьбе до того, как он прочтет о ней в газетах.
– Вашему брату известно, что вы работаете на сэра Малкольма?
Он какое-то мгновение колебался, затем кивнул.
– Он также работает на него. Вместе с титулом я унаследовал некоторые обязанности, которые далеко не всегда позволяют мне покидать Англию. Тревор подменяет меня, если по заданию требуется провести за границей несколько недель или месяцев.
– Вы скажете ему о моей работе?
– Мне бы хотелось. – Он внимательно посмотрел на нее. В ярком утреннем свете его глаза показались ей скорее голубыми, чем серыми.
Она была уверена, что он относится к тому типу мужей, которые считают себя вправе все решать за жену. Поэтому она не сразу поняла, что он ждет ее ответа.
– А вы скажете ему, если я попрошу вас этого не делать?
– Ну а вы скажете кому-нибудь о моей работе, если я не разрешу вам этого делать?
Он пожал плечами.
– Тогда почему же вы полагаете, что я не буду считаться с вашим желанием?
– Большинство мужчин не стали бы, – сказала она, быстро перебрав в памяти своих знакомых.
– Я не отношусь к большинству, – возмутился он. Увидев, как дрогнула его бровь, она заподозрила, что он опять над ней подшучивает. – Ну а кое-кто, из мужчин, вполне возможно, обиделся бы, узнав, как низко ставит его некая особа, которой следовало бы думать о нем как о мудром и великодушном господине.
Лили закатила глаза.
– Возможно, я ничего не понимаю в супружеской жизни, но догадаться, в кого вы метите, я как-нибудь смогу.
Он театральным жестом прижал руку к груди и с трагической интонацией произнес:
– Вы ведь ранили меня в самое сердце, дорогая!
Она понимала, что нежность и доброта, которые так явственно выдавали его голос и взгляд, были случайными и скорее всего ничего не значили. Но на душе ее сразу стало гораздо теплее.
– Что ж, если ваш брат тоже шпион, по крайней мере, он не будет протестовать против того, что вы женились на женщине, которая имеет дело со шпионами. Ну а как вы собираетесь объяснить наше
