не выдержит твоих медвежьих объятий.
– Спасибо, Лили. Ты просто прелесть! – Он встал и протянул руку Ремингтону: – Хотьмне и неприятно в этом признаваться, но я, пожалуй, не против того, что вы вошли в нашу семью.
Они вдвоем проводили Роберта до задней двери, ибо он считал, что ему лучше не пользоваться парадным входом, чтобы не привлекать лишнего внимания. Объяснив, как сним связаться, если возникнет такая необходимость, он исчез в боковом переулке.
Ремингтон обнял жену за талию.
– У нас в библиотеке остались кое-какие незаконченные дела.
Она сразу поняла, какие именно дела онимел в виду, едва увидела его лицо.
– В библиотеке? В середине дня?
Он наклонился к ней и прошептал в самое ухо:
– М-м. Да. Все эти недели, когда я сидел там один-одинешенек, я не мог думать ни о чем другом, кроме тебя. Я представлял себе, как я целую, обнимаю, раздеваю тебя. И теперь я хочу проделать все это наяву. Увидеть твое настоящее, а не воображаемое тело.
19
– Я и не знала, что оно тебе так нравится.
Ремингтон положил Лили на середину своей кровати, а затем снял сюртук. Жадным взглядом он оглядел ее пурпурное платье, то самое, которое он попросил ее надеть к сегодняшнему обеду. Стоя возле кровати, он принялся расстегивать рубашку.
– Однако то, что под ним, привлекает меня гораздо больше.
Она села и принялась развязывать ленты, которыми был стянут лиф платья. Ремингтон покачал головой.
– Нет, позволь мне это сделать. Позже.
Она улыбнулась и прилегла, опершись на локти. Вееестественной грациозной позе было столько соблазнительного очарования, что у него невольно задрожали руки и он никак не мог справиться с последней пуговицей. Оценивающий взгляд Лили заставил его замедлить движения. Внезапно он вспомнил, что впервые раздевается перед ней. Сегодня ночью уних не будет никаких секретов друг от друга.
– Я думала, ты действительно собираешься снять с меня всю одежду, ну тогда, в библиотеке. – Она чуть нахмурила лоб и задумчиво продолжила: – Но я, пожалуй, даже рада, что ты передумал. То, что мы там делали, заставило меня почувствовать себя очень порочной. – Она снова посмотрела на него засветившимся вдруг взглядом. – Но мне это понравилось.
«Передумал, как бы не так». Ремингтон улыбнулся, но ничего не сказал. Когда они заперлись в библиотеке, он сгорал от желания сорвать с нее всю одежду. Но, когда ему удалось расстегнуть все пуговицы на лифе ее платья, он понял, что больше не выдержит этой пытки. Его страсть достигла апогея и, как бы он ни жаждал видеть ее сейчас обнаженной, больше ждать он не мог. Уложив ее на стол, он взял ее тут же, почти без прелюдии, укоряя себя за то, что накидывается на нее как ненасытный любовник. Но к его удивлению, его страсть передалась и ей, она так же пылала, отвечая на его горячие ласки, покорная и неистовая в своем желании. Он вспомнил ее, полуобнаженную, лежащую на столе, и подумал о том, что никогда этого не забудет…
Манжеты на сорочке никак не желали расстегиваться. Пока он возился с ними, от его резких движений сорочка соскользнула с плеч. Взгляд, которым Лили смотрела на его обнаженный торс, заставил его мышцы напрячься в томительном предвкушении. Он еще никогда не раздевался так перед женщиной и никогда не думал, что это прекрасный способ обольщения. Она просто пожирала его глазами, и он решил, что теперь каждую ночь будет так долго раздеваться для нее.
– Почему ты попросил меня надеть именно это платье к обеду? – Ее голос звучал несколько глуше, чем обычно, и в нем слышались нотки смущения. – И кстати, зачем мы вообще приходили в столовую? Мы же практически ничего не ели.
– Я хотел, чтобы этот вечер стал совершенным во всех отношениях. – Он наконец снял рубашку и откинул ее, позволив жене еще немного полюбоваться на него. Затем поскреб пальцами грудь, словно стараясь унять несуществующий зуд, и улыбнулся, отметив про себя выражение, с которым она облизала губы. – О таком обеде, который мы отведали с тобой сегодня, я мечтал с первого дня, как мы приехали сюда.
– О… – Она изумленно подняла брови. – Неужели это правда?
Он молча кивнул. Сегодня вечером он хотел осуществить все свои самые заветные – и безумные – желания, которые терзали его столько времени. Пока все шло как нельзя лучше. За исключением одного момента.
Как только брат Лили ушел, он в порыве раскаяния стал просить у нее прощения за то, что намеренно старался не обращать на нее внимания, и поклялся, что отныне не позволит себе подобных безобразий. Однако, поскольку все его клятвы были даныим сразу же, как они вернулись в библиотеку, в промежутках между любовным лепетом и поцелуями, он был не совсем уверен, что Лили восприняла их правильно или хотя бы вообще услышала. В остальном же он не мог желать более восхитительного вечера, а также не мог забыть их неистовое соединение в библиотеке и как затем, разлегшись на ее кровати, он с наслаждением наблюдал, как она одевается к обеду. После этого он соблазнил ее в столовой, прямо за обеденным столом, а теперь собирался овладеть ею снова, уже на его постели. И впереди у них еще целая ночь.
Теперь осталось выполнить один пункт в его планах на сегодня – самый восхитительный и важный. После того как они насладятся друг другом, он наденет на нее тот кружевной, полупрозрачный пеньюар, который так ей идет, а потом усадит ее, возьмет ее руки в свои и простыми, идущими от самого сердца словами скажет ей о своей любви. О том, что она теперь стала для него центром мироздания, что до встречи с ней его жизнь не имела смысла. И после этого восхитительного вечера, полного бесконечных ласк, нежности и обожания, она поймет, что он говорит от чистого сердца. Конечно, эти признания вызовут новый всплеск страсти, и тогда он сможет скрепить свои клятвы упоительными поцелуями, и не только… Он вспомнил, что на этом ее пеньюаре множество манящих перламутровых пуговок, и он будет их расстегивать… до самого низа.
Он потер руки в предвкушении.
– Мне кажется, Диксби догадался, почему ты запер столовую. – Лили оглядела себя. – Ты испортил вином все мои кружева. Видел, каким взглядом он посмотрел на меня, когда мы выходили из столовой? Не сомневаюсь, что завтра утром обнаружу возле своей тарелки детский фартучек.
– Ты преувеличиваешь. – Он принялся за панталоны. – Не волнуйся, я куплю тебе столько новых платьев, сколько испорчу. Но учти: если ты будешь заказывать такие же платья, как это, они тебе долго не прослужат.
Ее губы дрогнули в легкой улыбке.
– Вам нравятся такие откровенные декольте, милорд?
–М-м. Именно. Даже слишком.
Он коснулся ее обнаженной груди, подтверждая свой ответ, который подразумевал ее вопрос, и провел кончиками пальцев вниз, по ряду мелких пуговиц. Лили замерла, пока его пальцы медленно скользили по ее телу, но несколько раз ее начинала бить при этом дрожь.
– Декольте – это замечательно, но больше всего мне нравятся пуговицы. Множество маленьких пуговиц, до самого пола.
– В этом сезоне такой стиль не в моде.
– К дьяволу моду. Я люблю пуговицы. Не знаю почему, но, когда я вижуих на тебе, они сводят меня с ума.
Он покачал головой и вновь стал расстегивать панталоны. Однако его руки невольно замерли, когда он увидел, как она медленно, еле касаясь пальцами, провела рукой по тому же пути, что и он, – от выреза платья и до талии… и обратно…
– Не делай этого Лили, пожалуйста.
– Почему? – промурлыкала она в ответ.
– Потому, что я больше не могу… – Он не мог оторвать взгляда от ленивых, обольстительных движений ее тонких пальчиков… – Лили, остановись. Пожалуйста. Это нарушает мой план…
