Принц Эккехард увидел на дороге золотое перо. Один из грумов поднес его принцу, и тот воскликнул, показывая перо кузену:
— Ты видел что-нибудь подобное? Думаю, это чистое золото! Повезло, что я первым его увидел!
— Убери его от моего лица, — произнес Уичман, отпихивая руку Эккехарда. — От него воняет!
— Ничего подобного! — выкрикнул Эккехард, поднес перо к носу и глубоко вдохнул.
Он тут же закашлялся, а Уичман, улучив момент, выхватил перо у юного принца. По выражению его лица Ивар мог сказать, что Уичман заинтригован.
— Это мое! — возмутился Эккехард, откашлявшись.
— Конечно, маленький кузен, но сейчас моя очередь смотреть.
Уичман передал перо одному из своих приятелей, и оно пошло по рукам.
Отряд Уичмана не очень отличался от шайки бандитов с большой дороги. Эрменрих называл их лорд Безрассудство и его компаньоны — Глупость, Беспечность, Бесчувственность, Болтливость, Эгоизм, Безумие, Бесполезность, Бессмысленность, три брата Громобоя и шесть Пьяных Кузенов. Зигфриду не очень нравились эти клички, но когда Эрменрих изображал их, выходило очень похоже, так что даже Зигфрид, не одобряющий развлечений, не выдерживал и начинал хохотать.
— Это золото, — мудро заключил Громобой. — И, черт меня побери, хотел бы я увидеть птичку с такими перьями, а еще лучше девицу, наряженную в такую юбчонку!
Известный также как лорд Эддо, Громобой отличался тем, что мог думать только о женщинах.
— Не может быть, — возразил Глупость, который, как и все прочие товарищи Уичмана, был здоровенным детиной, родом из Саонии. — Золотых птиц не бывает.
— Слишком уж оно золотое, — произнес Бесполезность, выхватывая перо из рук Глупости. — Это вообще не птичье перо, а куманское. У них тоже есть крылья.
— Я не видел ничего подобного, — подытожил Уичман. — Но и мне бы хотелось взглянуть на такую птичку. Вот, отец Эккехард, — он с ухмылкой протянул перо своему младшему кузену, — может, такой образованный клирик, как ты, и сумеет изречь что-нибудь мудрое по этому поводу. О Боже! — тут же воскликнул он. Все повернулись и уставились на него. — Я забыл всех своих клириков в Генте!
Шутка уже приелась, но все его товарищи находили ее очень смешной.
Как ни странно, принц Эккехард научился держать язык за зубами. Он молча передал перо Болдуину на сохранение.
Появились первые признаки человеческого жилья: поваленные деревья, обработанные поля и поля заброшенные. Птиц было не слышно. Солнце уже перевалило за полдень, и его лучи, пробиваясь сквозь весеннюю листву, были окрашены в зеленоватый цвет. Отряд проехал мимо цветущего сада. Из-за деревьев выскочили грязные мальчишки.
— Смотрите на их копья! — воскликнул один из них.
— Вы приехали убить чудовище? — завопил второй, помчавшись по дороге и не глядя под ноги. Разумеется, он тут же угодил в рытвину. Впрочем, грязнее он уже не стал.
Когда кавалькада въехала в деревню, встречать гостей вышла целая делегация: три старые женщины и два согбенных старца во главе, а остальные жители сгрудились позади них — пожилые матроны с кучей сопливых ребятишек, мужчины и мальчишки всех возрастов, маленькие девочки. Удивительно, но среди толпы не было девиц на выданье. Ивару уже доводилось видеть подобные сцены, когда они ехали из Гента: жители деревни сейчас поднесут небогатые дары, а потом попросят проехать дальше, в соседний замок или монастырскую гостиницу. Уичман откажется, предпочитая останавливаться в деревнях, где всегда можно найти пригожую девицу.
— Господь милостив! — закричала одна из старух, которая уже не могла стоять прямо и опиралась на палку.
Она странно растягивала слова. «Должно быть, местный диалект», — мимоходом подумал Ивар.
— Наши молитвы услышаны! Скажите, вы приехали, чтобы убить чудовище?
— О каком чудовище идет речь? — спросил Уичман, оглядывая хижины и амбары. За зелеными полями виднелись кусты и деревья, там мелькало что-то белое — то ли коза, то ли собака.
Крестьяне загомонили:
— Ужасная тварь, рожденная не на земле! С тех пор как маркграф Виллам и герцогиня Ротрудис ушли в Покои Света, а минуло уже двадцать лет, все было тихо. Но теперь! В лесу всегда водились привидения, и мы с ними ладили, но это! Сначала в камнях появился странный свет, потом прилетела эта тварь! За что Господь наказывает нас?
— Что это за тварь? — повторил Уичман, презрительно усмехаясь.
— Она не ходит по земле. Как-то ночью она прилетела из старых камней. Она размером с дом, похожа на орла. Наверняка враг рода человеческого прислал ее, чтобы уничтожить нас! У нее когти — как грабли, может корову унести. Сначала она охотилась на оленей, но теперь мы боимся…
— У вас что, нет дочерей, кроме этих малюток? — перебил один из компаньонов.
Жители деревни побледнели, ребенок, попытавшийся заговорить, получил по губам.
— Съедены! — хрипло сказала старуха. — Сначала тварь сожрала оленей, а потом дочерей.
— Я бы сделал наоборот, — сказал Бесчувственность. Все компаньоны расхохотались.
— Придержите свои поганые языки! — приказал Уичман. — Чья это земля?
— Наша, милорд. Я пришла сюда со своим мужем, упокой Господь его душу, когда здесь были только дикари. Король Арнульф заключил с нами договор. Мы обязаны служить только ему.
Уичман задумчиво хмыкнул:
— Я должен чем-то вознаградить своих товарищей, иначе они не станут рисковать. Что вы можете нам предложить?
— Еду и кров, милорд.
— Я знаю, что вы прячете, — сказал Уичман. — И хочу, чтобы вы это отдали мне и моим людям.
И тут принц Эккехард выступил вперед. По сравнению со своим старшим кузеном он казался маленьким и слабым, но держался с королевским достоинством.
— Я — принц Эккехард, сын короля Генриха, — объявил он. — Я пришел, чтобы спасти вас. Я не прошу награды ни для себя, ни для моих товарищей. Я знаю, что обязанность принца — защищать своих подданных. Расскажите мне о чудовище.
Ивар пробирался по заросшей тропинке вслед за своим проводником — худым перепуганным парнишкой, речь которого он не мог понять. Ивара послали на разведку к логову ужасной твари, поскольку Эккехард не слишком его жаловал, а мальчишку выбрали, вероятно, потому, что он был сиротой и никто не стал бы о нем беспокоиться. Наживка, как сказал Уичман, а его компаньоны разразились радостным гоготом. Болдуин попытался было заступиться, но Ивар его остановил. Он в самом деле был горд, что пойдет на разведку.
Он верил во Владычицу и Господа и надеялся, что они не дадут ему погибнуть, но сердце у него колотилось так, что оставалось только удивляться, почему оно не выскочит из горла. Достоин ли он теперь венца мученика? Они с Зигфридом и Эрменрихом проповедовали столь усердно, что разгневали даже флегматичного брата Хумиликуса, и епископ засадила их под замок, обвинив в распространении ереси.
Эккехард уезжал с Уичманом на следующий день, и Болдуин упросил принца помочь им сбежать. Эккехарду это не доставило особой радости, он по-прежнему недолюбливал Ивара.
Много ли душ они обратили в Генте? Деревенские жители слушали их, не выказывая особого интереса, но и не забрасывая камнями. Они даже задали несколько вопросов.
Никто не скажет, что выполнение воли Господней — легкое дело.
Иногда Ивар задумывался, какое же предназначение у лорда Уичмана, самого бесполезного создания на земле. Эккехард дал Ивару рожок и приказал идти к логову твари. Теперь Ивар сжимал этот рожок в правой руке, надеясь, что сумеет им воспользоваться.
— Тс-с-с-с! — Мальчик показал на неестественно правильный холм с поваленными камнями и сломанными деревьями наверху. Тишина давила на уши, птицы исчезли.
Между камнями мелькало солнце, Ивар зажмурился, ему показалось, что оно застряло среди камней и теперь пытается выбраться на волю.
— А-а-а-а-а-а! — завопил парнишка и сбежал.
