дверцу.
— Шаддай, — ответила она с улыбкой. — Таково, по Второзаконию, одно из имен Господа.
Лилиан села в машину, дверца захлопнулась. Арч и Фрэнк переглянулись. Ерунда какая-то. На их глазах явно произошло что-то значительное, но что именно никак не понять.
Они отвезли женщину домой. Лилиан поблагодарила, просила заходить. Ребята так и не рискнули поинтересоваться, что же все-таки произошло, ибо чувствовали, что о таких вещах не спрашивают — до них доходят своим умом.
Неожиданно им почудилось, что все, случавшееся в жизни до сих пор, — сущие пустяки. Танцульки, девочки, машины, школа, которая ничему не научила, бесцельная трата времени в кино и на пикниках, на улицах и на спортплощадках- все показалось ерундой по сравнению с тайнодействием, совершившимся у них на глазах.
— Шаддай, — повторил Арч.
— И мезуза… Кажется, так, — откликнулся Фрэнк. Они отправились к однокласснику, с которым никогда прежде не разговаривали. Его звали Арни Шугармен, и он объяснил им три вещи.
Вернувшись в квартиру Лилиан Гольдбош, они сразу поняли — что-то случилось. Входная дверь была приоткрыта, изнутри доносились звуки классической музыки. Ребята распахнули дверь настежь и заглянули в квартиру.
Лилиан Гольдбош лежала на залитом кровью полу, голова и руки женщины покоились на софе. Похоже, ее убили паровым утюгом. Ребята вошли в квартиру, избегая смотреть на лицо убитой, превратившееся в громадный сгусток крови. Убийца бил и бил, поддавшись злобе, что не имеет ни начала, ни конца. Фрэнк снял телефонную трубку, набрал номер.
— П-полицйю, пожалуйста… Я хотел бы сообщить… об убийстве…
Лилиан Гольдбош погибла, пораженная тем самым страхом, что преследовал ее на протяжении многих лет, а потом наконец нашел и внес в список своих жертв. Она нашла ответ — на двадцать пять лет позже, чем следовало.
Механическая птица опустила клюв в стакан с водой, выпрямилась, снова уронила голову, потом еще раз, еще и еще…
Виктор Рорер сидел на тротуаре, дожидаясь, пока его найдут, и взирал на мир безумным взглядом. Его глаза, огромные золотистые шары, в глубине которых плясали огоньки, уже ничего не видели.
Прошлое. Детство, когда его как только не обзывали… Родители, такие смешные, говорящие по- английски с диковинным акцентом… И никаких друзей, по этой самой причине…
Из-за мезузы над дверью. Из-за священного предмета, из-за орнамента, в котором — прямоугольный кусочек пергамента с текстом на древнееврейском, цитатой из Второзакония.
Виктор Рорер сидел за громадными мусорными ящиками, от которых пахло противно и в то же время приятно; сидел, подтянув колени к подбородку, в позе эмбриона, уставясь невидящим взором на свои руки.
На душе у него было пусто и тихо. Впервые за все годы, наполненные криками, воплями и воем сирены — звуками, от которых ничто не мокло защитить.
Виктор Рорер и Лилиан Гольдбош, оба евреи, обоих загнали в угол…
Однажды в Детройте и тот, и другая ответили своими жизнями на вопрос, который двое школьников даже не думали задавать и о котором начали догадываться только теперь…
Никому не суждено избежать наступления ночи.
На живописной трассе
Джордж менял полосу движения, когда его подрезал кроваво-красный «меркурий» со спаренными пулеметами калибра 7,6 миллиметра. Вылетел неизвестно откуда — между ним и Джорджем было по крайней мере три машины-и обошел их все. Рев турбин пробил систему шумоподавления и ударил по ушам, как кулак. Обдав «шевроле-пиранью» Джорджа фонтаном воды и грязи, «меркурий» ушел вперед.
Джордж треснул по приборной доске. На табло зажглось: 'АХ ТЫ, ПОДОНОК!' и 'ЧТОБ ТЫ ВРЕЗАЛСЯ И СГОРЕЛ, СУКИН СЫН!'
Джессика тихо застонала от страха, но Джордж ничего не слышал, изрыгая проклятия. Он пинком перевел машину в режим форсажа и выпустил вращающиеся пилы. Далласские лезвия — так они назывались в мастерских по ремонту. Однако пунцовый «меркурий» легко уходил вперед на ста пятнадцати милях в час.
— Ну, ты получишь, недоносок! — прорычал Джордж. «Пиранья» рванулась вперед, хотя до обидчика было уже добрых полдюжины корпусов. Адреналин гейзером ударил в кровь Джорджа.
Джессика прикоснулась к его руке:
— Ради Бога, Джордж, оставь его, это какой-то мальчишка.
Она всегда избегала конфликтов.
— Он затронул мое мужское начало, — процедил Джордж, припав к рулю.
Джессика возвела глаза к небу. Ну почему молния не поразила доктора Яшмира прямо в его Фрейда, задолго до того, как Джордж нахватался психиатрических премудростей, которыми оправдывает теперь свой дурной характер?!
— Соедини с Аварийным Контролем! — рявкнул Джордж.
Джессика пожала плечами, словно желая сказать 'ну, началось', и набрала вызов АК. Улыбающееся личико дежурной Аварийного Контроля расплылось в желтозеленом тумане, потом изображение стало четким.
— Ваш запрос, сэр?
— Возможности дуэли на шоссе № 101, направление «север».
— Ваш номер, сэр?
— XUPD-88321, -проворчал Джордж, пытаясь разглядеть в потоке машин кроваво-красный «меркурий».
— Ваш противник?
— Красный «меркурий-GT», 88 года.
— Номерной знак, сэр?
— Секунду…
Джордж ткнул кнопку немедленного повтора, и на дисплее разыгралась ситуация десятимильной давности. Он прокрутил немного вперед и остановил кадр обгона.
— MFCS-90909.
— Одну минуту, сэр.
Джордж нетерпеливо ерзал.
— Куда запропастилась эта чертова дура? Как только тебе нужна услуга, начинаются проблемы. Но когда приходит время платить налоги…
На экране снова возникла улыбающаяся дежурная:
— Я проверила сектор движения, сэр. Полагаю, мы можем получить «добро», но по закону я обязана вас предупредить, что соперник лучше вооружен.
Джордж облизнул губы.
— Что у него?
— По нашим данным, пулеметы калибра 7,6 миллиметра, пуленепробиваемые стекла и закодированные опции.
Джордж молчал. Скорость снизилась. Тахометр пришел в норму.
— Ну его, Джордж, — сказала Джессика, — представляешь, что он с тобой сделает?
— Да? — взревел Джордж. Щеки его пошли пятнами. — Дайте подтверждение на красный «меркурий», оператор!
Дежурная исчезла.
Джордж дал газ на полную, «пиранья» буквально летела. Джессика возмущенно вздохнула и
