-- Конечно. Думаю, они есть и у тебя. Но давай пока не будем об этом. Просто действуй по инструкции, а я, как уже говорил, не допущу того, чтобы случилось что-то плохое.
-- За тобой как за каменной стеной.
-- Служба такая, - сказал Кельм. Они поговорили про контрразведку вообще. Про трансляторов. Ивик рассказала о Жене и ее новом романе.
-- Интересно, да. Как они это все чувствуют...
-- А знаешь, я часто думаю... вот мы тоже пишем, пишем... а где-то там наверху сидит куратор и контролирует. Пытаешься ты перестать писать - он тебе бац... и устраивает что-нибудь такое. Я часто замечала.
-- И про фантомы такие легенды ходят. Говорят, есть миры еще выше Медианы, только мы туда не попадаем. Впрочем, конечно, есть - ведь где-то же ангелы обитают. Они строят фантомы, а мы транслируем. Пишем, рисуем. Ты сиди, сиди... я сейчас чаю еще принесу.
Кельм утащил посуду. А ведь ему тоже надо работать, подумала Ивик. Но он прав - наблюдателю нежелательно отходить лишний раз от монитора. Переключать на других. Сейчас на мониторе Ивик было 15 окон. Везде, вроде бы, спокойно. Ивик присмотрелась к одному из 'чужих' окон - там была двенадцатилетняя девочка. Девочка писала стихи. Действительно, талантливые. И дейтрийские по духу. Сейчас она пока никому не была известна, кроме сотни человек в интернете. Но шансы - шансы есть. Настолько большие, что начальство сочло нужным наблюдать ее уже сейчас, в этом возрасте. Ивик иногда наблюдала эту девочку, звали ее Надя, жила она, кажется, в Новосибирске... да, точно в Новосибирске. Сейчас Надя занималась тем, что чистила клетку морской свинки. Ивик улыбнулась.
Кельм почему-то не работал сегодня. Его ноутбук мерцал рядом, там был какой-то текст, Ивик не вглядывалась. Они просто заговорились. Заболтались о том, о сем. И не заметили, как стемнело в комнате. Ивик включила настенный бра, в неясном свете очертания лица Кельма казались резче, глаза блестели. Кельм рассказывал, как два года назад ездил по служебным делам в Бразилию. Вылавливал там одного дорша. Про местных мулаток и про пляж. Это было смешно, Ивик хохотала. Кельм рассказывал про бразильские фрукты. Оказывается, здешние бананы - это и не бананы вовсе, они даже в сравнение не идут с настоящими, только что сорванными. А многие тропические фрукты и вовсе нельзя хранить и перевозить, и попробовать их можно только там. Кельм смачно описывал гравиолу, маракуйю, огромный сладчайший жак. Ивик сказала, что хочет немедленно туда и все это пробовать. Надо будет договориться с Дэймом. Кельм ведь знает Дэйма? Да, но Дэйм вроде бы не в Бразилии работает, а в центральной Америке... Какая разница, там тоже наверняка все это есть...
Они поговорили о фруктах. Потом вдруг Кельм замолчал, и повисла пауза. Ивик сосредоточенно уставилась в экран. Нет, там все спокойно...
-- Знаешь, - сказал вдруг Кельм, - с тобой так хорошо разговаривать. Не знаю, почему. У меня никогда не было женщин - просто друзей. Я даже не думал, что женщина... что можно вот так просто... Ты хороший друг, Ивик.
Она покраснела, но в полутьме это не было заметно. У нее тоже никогда не было мужчин - просто друзей. И... он назвал ее дейтрийским именем. По рассеянности? Кельм совершенно не рассеянный человек.
-- Мне тоже хорошо с тобой разговаривать. Интересно, - сказала она.
-- И как-то просто, да? Я уже давно не говорил вот так ни с кем. Раньше я другой был, в молодости. Совсем другой. А сейчас нехороший я. Злой.
-- Ты?! Злой? - поразилась Ивик.
-- А разве нет? Не слышала, что про меня говорят? Конечно, злой. И моральный урод. Наверное, это правда.
-- Кельм...
Ивик от волнения не знала даже, что сказать. Повернулась на крутящемся стуле к собеседнику. Придвинулась ближе. Кельм смотрел ей в глаза. Чуть виновато. Потом отвел взгляд.
-- Кельм, да ты что... как ты можешь так о себе? Ты же... - Ивик помолчала, - ты же самый лучший человек из всех, кого я знаю. Таких, как ты, вообще нет. А ведь я многих знаю, гэйнов, отличных ребят. Но ты... ты же очень... понимаешь, ты же герой. Правда. Вот как те, которые в залах Славы... кому памятники ставят. Ты живой, но - вот такой. Ведь я же знаю, что с тобой было. Мне Ашен рассказала. Ты герой, ты настоящий... С тебя пример надо брать. А ты про себя - урод... ну ты даешь, Кельм!
И пока она говорила, лицо Кельма менялось. Оно дергалось, плыло, и менялось
