чего начать.
– Кари, ты знаешь… Адоне, как мы давно не виделись! Я уже твое лицо-то забыла!
– А ты мало изменилась, – сказала она.
– Ты знаешь про Лус?
– Да… – она отвела взгляд, – Мика написала.
– Нас все меньше становится.
Кари неловко пожала плечами.
– Как ты живешь-то, расскажи!
– Да как… нормально живу, как все.
– У тебя ведь двое детей?
– Да, двое. Работаю вот программистом.
– А дети где?
– Я нанимаю женщину. Я ведь неплохо зарабатываю.
– Как вообще жизнь?
– Да как… работаешь весь день, как проклятая, домой придешь, там тоже дел по горло… Прихожу в восемь вечера. Поужинаем, и спать. Выходные все дома пашу, как лошадь.
– Кари, так чего ты себя так мучаешь? Не работала бы, пока дети маленькие. Старшему ведь всего четыре.
Кари фыркнула.
– Синь, ты извини, но не все же устраиваются так, как ты. У меня муж не так много получает, жить на что-то надо…
Я осеклась, не зная, что сказать. Получалось, будто она обвиняет меня в том, что я хорошо устроилась в жизни.
Мы поболтали еще о каких-то пустяках. Потом договорились встретиться. На мою свадьбу Кари не смогла приехать (Мика взяла отпуск, она теперь служила на Серетане, а Кари не смогла – не отпустили с работы, а на 2 дня на другой материк лететь вроде как не стоит). И реально наша встреча состоялась лишь через несколько месяцев.
И честно говоря, у меня нет желания больше звонить или встречаться с Кари.
Жили они гораздо беднее, чем мы. Муж Кари – легионер-уни из параллельной группы, Ринн Санг, оказался неудачником, в звании его за шесть лет не повысили. А латы получают немного. К тому же он не воевал, служил сначала в штабе Легиона, потом инструктором по переподготовке на новые «Страгоны», а ведь основа дохода легионера – война, в мирное время жалованье у нас небольшое. Честно говоря, мне это было странно, конечно, бывают и такие легионеры, и нередко, но уж Кари-то, при ее женственности и успехе у мужского пола, могла бы найти себе кого-то получше. Хотя… понять ее можно, ведь не будешь смотреть на кошелек и успехи любимого человека, любовь есть любовь. Но по правде сказать, их теперешние отношения меня тоже не особенно впечатлили.
Да, Кари сильно изменилась… это я поняла еще из разговоров по дискону, но при встрече – особенно сильно.
В памяти у меня осталась симпатичная, чуть пухленькая, всегда готовая рассмеяться девчонка, смуглая, с вьющимися колечками кашатановых волос. Да, Кари всегда была… не то, что труслива, нет. Но не отчаянная, как Мика (да и все мы отчасти). Мы рвались полетать на новой модели истребителя, а она не торопилась и не записывалась в очередь – когда-нибудь все равно придется. Мы стремились освоить самые дикие пилотажные фигуры, а она делала лишь то, что положено по программе. Также и всякие хулиганские выходки она предпочитала не разделять с нами, хотя бывало всякое. Очень уж она боялась наказаний, взысканий… даже не самих наказаний боялась, а того, что ее ругать будут… сочтут нехорошей.
Но все равно она была – нашей.
Сейчас передо мной сидела чужая, взрослая женщина с запавшими усталыми глазами. Волосы ее отросли и были забраны сзади заколкой. Руки были сцеплены в замок. Младшая дочь, двухлетняя Сирн, упорно лезла к ней на колени, Кари почти машинально отпихивала ее, а потом так же машинально подняла и усадила. Девочка занялась содержимым маминой тарелки.
И я не знала, о чем говорить с Кари.
Я уже рассказала ей об Аудранской операции. Но Кари восприняла мой рассказ как-то странно, как воспринимают фантастические истории – мол, мели, Емеля… Мне показалось, что это ей просто не интересно. Но скорее всего, не укладывалось в голове – как это, обыкновенная Синь, такая же, как все мы (даже слабее – потому как сирота) и поднялась до таких высот. Вот про Мику ей все было понятно.
Словом, об операции мы почти не говорили. О моей жизни – тоже, вскользь. Я попыталась расспросить ее о жизни.
– Ну что ты на работе-то делаешь?
– Что на работе делают? Работаю, – ответила Кари.
– Вкусно очень, – я положила в рот очередную порцию рисового санкира, – готовить ты здорово научилась.
– Да, все говорят, что я неплохо готовлю, – оживилась Кари. Мы немного поговорили об этом. Сирн тем временем стала безобразничать, хлопать ручкой по рисовой смеси, распределяя санкир по столу. «Прекрати», Кари спустила девочку с рук, та побежала куда-то по своим делам.
Мужчины в комнате обсуждали что-то свое, пили пиво. Я бы тоже не отказалась от бокальчика, хотя мне и нельзя сейчас. Муж Кари вошел в кухню.
