безобразно. Мы все должны больше уделять этому внимания! Вносить все детали бесед с клиентами. Заполнять все графы, а не только те, которые мы привыкли заполнять. Вносить также медосмотр. Правильно, грамотно формулировать. Ивик с легкой гордостью улыбнулась. На днях коллега сказала ей:
- Удивляюсь. Ты дейтра, а пишешь куда грамотнее нас.
- Мы изучали дарайский в школе, - скромно ответила Ивик. Действительно, писала она и по-дарайски неплохо. Несравнимо, конечно, с родным языком. Хуже, чем с триманскими. На дарайском она никогда не рискнула бы творить. Но все же -- грамотно, прилично. Отчего почти все коллеги, закончившие, вроде бы, Свободную школу, писать толком не умеют -- это другой вопрос...
Вот девочки-практикантки -- только что вышли из Интеграционной. Это еще хуже.
Ивик оторвалась от работы. Что-то назойливо лезло в мозг, мешало, раздражало... Шендак, так это же телевизор. И чего она мучается? Девочки ушли, коллег нет. Никакой необходимости терпеть всю эту ерунду... Неужели им такое нравится?
Ивик присмотрелась. На экране кривлялись певцы -- отчасти голые, отчасти затянутые в тонкую блестящую ткань. Свет накатывал радужными волнами. Однообразная громкая музыка мучила слух. Знаменитая ли это группа или какие-нибудь начинающие? Какая разница, все совершенно одинаково. Безлично.
Ленивчик лежал тут же, на столе. Ивик потянулась и выключила ящик. Сразу стало тихо и покойно. Как, собственно, и должно быть в Колыбели, обители смерти...
Вот так ведь всегда, подумала Ивик. Сначала этого не замечаешь. По сравнению с другими впечатлениями -- барахлом, продуктами, чужеземным богатством -- все это кажется мелочью. Но потом, мало-помалу, начинает проникать в сознание серость.
Ты чувствуешь разницу.
Первое время музыкальные композиции, фильмы, картины даже могут показаться оригинальными и интересными. За счет непривычности - они не такие, как в Дейтросе. Пока ты не услышишь тысячный раз -- одно и то же: чуть-чуть другая мелодия, другой ритм, но суть и смысл -- те же самые. Пока не посмотришь десятый фильм -- отличающийся от первого лишь именами героев, незначительным отличием в чертах лица и цветом их одежды. И возможно, местом и временем действия. Где бы действие не случилось: в прошлом, будущем; в любом месте Дарайи, в других мирах, все равно герои одни и те же -- у них одинаковые лица, выражение глаз, они одинаково думают и говорят одними и теми же словами. Типажи.
И серость, серость, беспросветная слабость любого образа... Такое впечатление, что они нарочно отбирают только самые убогие творения. Но все еще хуже -- в Дарайе ничего другого и не бывает.
Это мелочь. Этого не замечаешь. Какую роль играет искусство в жизни среднего человека? Почти нулевую. Развлекательную. Без него можно обойтись. Но постепенно впечатления накапливаются.
И ты вспоминаешь Дейтрос, где каждая книга -- открытие, каждый рассказ -- откровение, фильм -- открывает новую грань мира; каждый музыкальный отрывок, даже легкий и развлекательный, тревожит и будит душу. Где так мало глянцевой красивости, но на каждом шагу -- красота.
Мы не ценим все это. Кажется, это никуда не денется. Но вот же -- делось... У них здесь -- делось.
Иногда, впрочем, встречались и в Дарайе неожиданно яркие находки -- по-настоящему волнующая мелодия, мастерски построенный диалог, стихотворение; но чаще всего выяснялось, что происхождение этой находки -- древнее, еще доготановское; иногда триманское или даже дейтрийское. Ивик немало позабавила услышанная по телеку в разухабистой оранжировке русская народная песня 'Калинка'; и совсем уж поразил использованный в какой-то рекламе перевод известного дейтрийского поэта...
Дверь отползла в сторону, вошли девочки.
- Мы закончили, теперь что делать?
Они сидели втроем и пили чай. Ивик рассматривала девочек. Какие девочки -- по дейтрийским-то меркам? Обеим по восемнадцать. У Ивик в 18 была ответственная, опасная работа; она пережила тяжелое ранение; уже вышла замуж, забеременела, родила ребенка...
Подумать только, что можно жить без всего этого, жить -- и не торопиться, долгое детство, долгая, веселая разгульная юность. Доступные по деньгам развлечения и поездки, мальчики, крейс и легкие наркотики, хобби, жизнь -- для себя. Санне уже 28, у нее есть партнер, живут вдвоем. Ивик как-то с улыбкой спросила, как насчет детей, Санна удивилась.
