сценарии компьютерных игр, - только там быстро психологи поймут, какой у вас СЭП, и вы окажетесь опять в лиаре. Ребята, поймите, вы -- опасны. Вы умеете делать оружие, так, как здесь никто не умеет. Почти как гэйны. Каждый из вас уже мог бы в одиночку противостоять гэйну, даже обученному. По крайней мере, гэйну вашего возраста или младше. Поймите, каждый из вас -- атомная бомба, стратегическое оружие. Вам не позволят жить просто так, если вы не будете этого скрывать.
- Я хочу быть программистом... мистом... вообще, - сказал Луар. Ребята заспорили, куда лучше идти учиться и кем работать. Кельм с интересом наблюдал за ними. Плечи его покойно тонули в мягком кресле, в руке -- высокий бокал. На несколько метров вокруг никого не было, Кельм контролировал окружение, да и проверил столик сканером, видеокамер вокруг тоже не видно, слежки нет.
Дети, думал он, сущие дети. Слишком сильный риск. Командование два года назад разрешило ему это предприятие. Сочли важным. Настолько важным, что можно даже поставить под угрозу разведывательную деятельность Кельма. Но если из-за этого все провалится -- он себе не простит.
А провалиться может. Первая серьезная обработка в атрайде... Только не попадайте в атрайд, всегда говорил им. Только не туда. Если жить спокойно, социализированно, демонстрировать лояльность, к тому же небедному человеку, а все они после интерната не будут бедными -- атрайда легко избежать. Если не избегут -- имя Кельма у них там, скорее всего, вытянут.
Его беспокоил Луарвег. Все подростки 'Контингента А' немного не в себе по здешним меркам. Но Луар, длинный и нескладный, с птичьим носом-клювом, тощий, длиннорукий, был уже где-то на грани психической болезни. Он писал романы, повести, но особенно любил -- сценарии компьютерных игр. В детстве все время состоял на учете в детском атрайде, у него развилась почти болезненная зависимость и неспособность сопротивляться психологам. За талант его взяли в лиар -- это неизбежно для такого подростка в Дарайе. Но слишком уж он не от мира сего...
Энди, Ви... сущие дети. Хрустят орешками, спорят. Уже перешли на какой-то сериал и рассуждают о его героях. Господи, как можно им доверять... Это же дети, пацаны. Школьники. Им еще учиться по два-три года.
Вдруг словно током дернуло -- свежая рана, воспоминание: заклеенное лицо, темные, мутные от боли и усталости глаза. 'Уйди, гнида'. Тот ведь еще моложе. Может, такой, как Энди. Странно, почему-то совсем не возникло мысли 'мальчишка, ребенок'.
Какой ребенок? Гэйн, боец, взрослый человек. И Кельму тогда, в первый раз, было восемнадцать. Представить, например, Ви на его месте тогда... или Луара. Непредставимо, невозможно. Они не хуже, но ведь их же никогда не учили в квенсене, они же выросли здесь...
- Ладно, - сказал Кельм, - давайте обсудим, как вести себя во время тестов.
- Этого не было, - Кельм провел пальцами по твердому плоскому животу Ивик, по еще свежему безобразному шраму, - это новое. И это -- он погладил плечо
- Да. И вот здесь, - она показала на бедре, - это я тебе рассказывала. Это от взрыва. Одиннадцать осколков.
Он прижал ее к себе и стал целовать.
- Ничего, - прошептала она будто виновато, - это потом будет не очень заметно... просто свежее.
- Неважно, - сказал он.
Ивик приподнялась на локте. Завела руку за его спину, нащупала шрам на пояснице.
- У тебя тоже есть новые... вот здесь. И здесь.
- Было больше, но уже зажило. Это когда брали в плен.
Ивик вздрогнула.
- Вангалы, они же не могут иначе, - объяснил Кельм.
- Я понимаю.
Кельм откинулся назад, на подушки.
-
