расчехлил бинокль и принялся за осмотр местности — справа налево от себя в глубину. Ага, вот они аэродромные сооружения, пара ангаров, капониры из сложенных штабелями мешков. Казарма, хозяйственные помещения, стоянка вертолётов, два больших самолёта и четвёрка поменьше. Один из самолётов, скорее всего, наш знакомец «Локхид», а второй — какой-нибудь транспортный, звено прикрытия воздушного пространства острова и сопровождения. Хотя может быть в капонирах ещё что-то стоит, отсюда толком ничего не разглядишь. Судя по оборудованию, локаторным станциям, постам «приводов», антенным полям, вышкам охраны по периметру, аэродром способен принять ещё где-то с десяток самолётов. За аэродромом в скалах виднелась узкая полоска дороги, скорее всего ведущая к морской гавани, портовым и причальным сооружениям. Больше ничего интересного. Людей с такого расстояния в бинокль не рассмотришь. Даже машины, передвигающиеся по территории авиационной базы, угадываются чисто интуитивно.
Где-то на подступах к аэродрому должны стоять станции наземной разведки, чтобы обезопасить подступы. Плюс радары ПВО и вынесенные зенитные установки. Для такой аппаратуры нужно промышленное электричество. Тем более, на зенитном посту имеется личный состав, несущий дежурство. Американцы, если есть возможность, обустраиваются со всевозможным комфортом. Кабели в земле здесь не закопаешь, преобладание камней и скального грунта. Значит должны идти линии электропередачи и должны быть какие-то или подъездные пути, или хотя бы хорошо оборудованные подъёмы к постам. Так, продолжаем осмотр дальше. Вот она — самая высокая гора островка. На вершине даже снег белеет. По карте — одна тысяча семьсот метров. Невысоко в принципе. Но там сплошные скалы и лишайник. Подъём для установки аппаратуры будет крайне затруднён: действительно, вопрос с альпинистским снаряжением не продуман. Хотя по инструкции я должен устанавливать комплекс сам, но вряд ли я справлюсь в одиночку даже с подъёмом. А мне ведь ещё предстоит раскидывать согласно схеме антенны, маскировать приборы. Нет, опредёленно придётся тащить с собой Ковалёва и на прикрытие Бахраджи — у армянина неплохая горная подготовка. Придётся очень тщательно изучать местность и маршрут к высоте. Наверняка где-то стоят зенитчики, да и, скорее всего, датчики разведывательно-сигнализационной аппаратуры по склонам накиданы.
— Кузнец, ты что выглядел? — спросил я старшину, отрываясь от своего бинокля.
— Вон тот крайний ангар, скорее всего, дизельная подстанция, возле неё хранилище ГСМ, зенитные установки по краям аэродрома и, скорее всего, на вершинах высот.
Старшина начал пальцами указывать на высоты. Я достал карту, вынул её из пакета, отметил высоты.
— С чего взял, что установки именно там?
— Да бомбёры на остров, скорее всего, с той стороны могут зайти и на обратном курсе: бомбить такую площадную цель поперёк никто не станет. Ну, плюс поправка на штурмовики — ещё пара установок на расходящихся курсах. Тут реально на доразведку дня три-четыре надо. Но мы, чую, не за этим высадились, а, командир?
— Да, не за этим. Короче, план на завтра — надо доразведать маршруты выдвижения на вон ту самую высокую горушку. Особое внимание — на датчики разведывательно-сигнализационной аппаратуры. Плюс, у аэродрома должна быть зона разведки наземными техническими средствами, а потом уже зона минных полей и потом уже охраняемый людьми периметр. Я чувствую — после основной задачи хрен нам разрешат эвакуироваться. Из объектов на острове наиболее важный — аэродром. Так что тоже придётся вскрывать и его системы, и думать, что можно сотворить…
Кузнец тяжело вздохнул и продолжил осмотр местности, размышляя о чём-то своём. Наверху просидели до самого наступления темноты. Пора спускаться вниз. Старшина хорошо закрепил и замаскировал антенну приёмника и зафиксировал ещё один фал для быстрого спуска к месту забазирования. Сверху база была абсолютно не заметна: ни дыма, ни отблесков костра — лишь только эхо от волн среди чернеющих осклизлых скал. Спустились буквально за несколько секунд. Внизу уже поджидал Рыхлый.
— Пойдём за мной. Осторожно, я тут тоже пару ловушек выставил. Не дай бог наткнетесь, камень в башка прилетит, совсем мёртвый будешь, — схохмил он фразой из кинофильма.
На ужин Ара угощал нас свежезажаренной рыбой, пойманной Иваном, и крепким, хорошо заваренным чаем. Штатный паёк решили пока беречь и питаться подножным кормом. Тем более рыба была достаточно вкусная и хорошо приготовленная. За ужином армянин проводил политико-информационную работу, благо он всё-таки смог настроиться на нужную волну радиобашни с Камчатки и сквозь помехи и статику расслышал отголоски какой-то информационной передачи — то ли сводку с фронтов, то ли «В Последний час».
— Докладываю, вчера наши войска начали наступательную операцию на фронтах Центрально- Европейском и Средиземноморском. Войска Германской Демократической Республики во взаимодействии с частями Советской армии, ведя тяжёлые бои, вышли на окраину столицы ФРГ города Бонн и закрепились на рубежах. «Смерть реваншистам!» — говорят наши германские товарищи, — выдохнул Ара и подхватил на нож ещё кусочек жареной рыбы.
— Хорошо говоришь однако, — похвалил Рыхлый, довольно жмурясь и прихлёбывая чай из американской кружки.
— А концерт будет по заявкам бойцов Советской армии? — заинтересовался увлечённый политинформацией армянина Кузнец.
— Ай, всё будет, всё расскажу, спою! И Баянову, и Зыкину, и Аллу Пугачёву, и Магомаева — всё сделаем! Итак, дальше слушайте, товарищи. Части воздушно-десантных войск провели крупномасштабное десантирование в восточной Европе. Всего лишь одним парашютно-десантным полком под командованием гвардии подполковника Г. был взят один из ключевых западногерманских городов на Центрально- Европейском плацдарме. Гвардейцы-десантники, мужественно сражаясь с войсками империалистической коалиции, не теряют присутствия духа и просят передать для них песню «Песня без слов» в исполнении Эдуарда Хиля!
Ара откашлялся, явно намереваясь запеть.
— Ой, только не это! — взмолился Ковалёв. — Ара, дорогой, спой что-нибудь другое, но только не Хиля!!!
— Старшина, давай я тебе Арлекина спою, а? — возмутился Бахраджи. — Я политинформацию провожу! Что попросили гвардейцы десантники гвардейского парашютно-десантного полка подполковника Гэ спеть, то и пою!
— Да успокойтесь вы! — прервал их Рыхлый. — Я вот Колу Бельды бы послушал про оленей, а дорогой Ара только и может дурное «Тро-ло-ло» американское тянуть, — высказавшись, Иван сделал глубокую затяжку и хитро прищурился.
— А про оленей никто не заказывал, — не понял высказывания хитрого чукчи Бахраджи.
Старшина-радист сообразил быстрее всех, что Рыхлый пошутил и громко фыркнул.
Бахраджи ошеломлённо покрутил головой и продолжил:
— Иван Фёдорович-джан, закажут гвардейцы горно-стрелкового Анадырского корпуса про оленей, ей-богу, спою! Вай, как хорошо спою!!!
— Хыыыы, — выдохнул клуб дыма Рыхлый и, уткнувшись в локоть, откровенно заржал.
Я от смеха чуть не обжёгся чаем.
— А, шутка такая? — наконец-то понял армянин и широко улыбнулся. — Ваня-джан, зачем над Ашотом так пошутил? Я тебе припомню «оленей утром ранним».
Ещё чуть посмеялись. Рыхтенкеу взял свою винтовку, запас махорки и начал разматывать тонкий шнур, используемый в разведгруппах для связи с дозорами в режиме радиомолчания. На один из концов шнура Рыхтенкеу привязал автоматный шомпол и зажал его между двумя камнями. Подёргал. Шомпол, ударяясь о камни, начал издавать почти не слышный, но весьма различимый среди шума волн звук.
— Пошёл я, командир, на берег, сектор наблюдения подобрал, на фишке буду, менять не надо — я и спать буду, и слышать буду.
— Точно менять не надо?
— Да зачем? На мишку-«хозяина» и дольше в засаде сидел, всё хорошо…
Спальные мешки на эту задачу нам выдали хорошие иностранные — мягкие и компактные, производства какой-то норвежской фирмы. Да ещё в плоту были упакованы, как дополнительное спасательное средство, специальные плащ-палатки «Дождь». Часть этой палатки надувалась как матрас,
