антенной площадке? Специалисты из Ленинграда по поводу места установки сказали, что безразлично, где ставить. Главное — скрытность.
Ковалёв, вытаскивающий из чехлов алюминиевые «ёжики» для антенн комплекса и бегло сверявшийся с прилагающейся схемой, поднял голову.
— Командир, насколько я понимаю, это осназовские — радиоразведческие штуки. Причём какие-то новые абсолютно. Так вот, насколько я кумекаю, если бы здесь не было антенного поля, его надо было бы поставить. Смотри, вот это, это, это, — он начал перебирать металлические коробки приборов, — это просто приёмники-ретрансляторы. Они просто ловят все волны, автоматически делают какой-то сдвиг по частоте и транслируют их дальше, скорее всего на наш радиоразведывательный самолёт или разведывательный корабль. Здесь — превышающая высота и антенны — как приёма, так и передачи. Здесь этим приборчикам — просто рай!
— Уверен? — с интересом переспросил я, разбираясь со схемой минирования комплекса.
— Как в себе, командир! Тут на комплексе две антенных системы — одна ловит, другая — передаёт. И причём — смещая всего на какой-то интервал мегагерцев! Я так думаю, этот интервал наши знают. Американцы хрен когда догадаются, что они сами передают нашим разведчикам осназа. И потом, смотри, вот эти приборы — в них там какие-то хрен пойми соленоиды и прочая хрень, — дистанционно активируются и подают мощные импульсы радиоизлучений именно на этих частотах уже без сдвига, которые глушат вокруг всю аппаратуру и радиолокаторы. Американцы, пытаясь уйти на запасные частоты и перенастроится, будут, благодаря нашим приёмникам-ретрансляторам, водить эти импульсы за собой по всем каналам.
— Кузнец! Откуда ты такой умный? Закрадывается подозрение, что…
— Правильно закрадывается, я параллельно с вами эту аппаратуру изучал! Тот высокий седой мужик, профессор Кропачёв из Ленинграда, по поводу тебя сказал, что Пехотин решительный и настойчивый командир, рьяный комсомолец, отличный спецназовец, но для освоения аппаратуры комсомольского значка и «Красного Знамени» за Афганистан мало.
— Мда… всё у нас перестраховывается по нескольку раз! Ещё окажется, что Рыхлый изучал, а Ара — тайный сотрудник КГБ!..
— Хаа… Командир, мы все сотрудники! Потому что после задачи отчёты друг на друга пишем!
— Это служебная необходимость, Лёха. Ну что — к установке готов?
— Всё! Антенные контуры собрал! Есть думка приборы установить прямо в ящиках метео: информация с датчиков автоматически на гидрометеоцентр поступает, сам видел — вскрывают их для проверки и калибровки приборов раз в два месяца, следующая проверка нескоро.
Мысль неплохая. По крайней мере приборы комплекса будут надёжно защищены от непогоды и, если технические службы американцев обнаружат работу нашей аппаратуры, они долго будут ломать голову над её поиском. Каждый прибор при установке в рабочее положение автоматически взводит подрывное устройство, которое, при попытке извлечения прибора и по окончанию заряда батареи, уничтожает и сам прибор, и того, кто попытается его извлечь с места установки.
Установка всей аппаратуры, маскировка приборов, приведение их в рабочее положение заняла ещё часа три. В основном работал старшина, я выступал в роли помогающего, подающего и подсобляющего. Ара сидел в дозоре, изредка осматривая в бинокль местность. По окончании установки Ковалёв достал из сумки на поясе маленький прибор — что-то наподобие амперметра, — и начал его настраивать.
— Смотри, командир! Ленинградцы объяснили, что когда комплекс начинает работать на передачу и попадает на контроль наших ретранслирующих и передающих центров, в этом приборчике стрелка зайдёт за красное деление.
— А сейчас он что кажет?
— Да ничего не кажет — стрелка не в красном секторе! Вроде и батареи проверил, и схему установки антенн перепроверили… что-то не так идёт, но гарантирую, что не по нашей вине. Может, пока мы на задаче были, что-то произошло и центры, предназначенные для работы, уничтожены?..
— Так, а сам комплекс работает? Может что-то не включили?..
— Работает. Стрелка не статична, смотри — бегает в своём секторе, но за красную линию не заходит — значит комплекс в работе.
Так и знал, что всё не может идти хорошо. Или приборы комплекса были повреждены при десантировании, или при переходе по горам… Задача выполнена. По крайней мере Кузнец, по «тёмному» работавший вторым специалистом, подтвердит мой рапорт в случае возвращения. Надо принимать решение. Сидеть на вершине и ждать, пока стрелка уйдёт за красное деление, мы не можем. Проблемы радиоразведчиков здесь мы не решим. Надо уходить. С появлением водолазов скорее всего работы прибавится. В выписках, с которыми меня ознакамливал майор Фомин, сказано — эвакуация после получения сигнала из определённой группы цифр. На базе развёрнута специальная радиостанция в режиме приёма. При прохождении сигнала, он записывается. При проверке надо просто нажимать кнопку и смотреть на светодиод индикатора. Автоматическое записывающее устройство радиостанции будет включать и выключать диод согласно полученной группы цифр, согласно кодам азбуки Морзе. Режим радиомолчания, в который мы ушли, не позволяет сейчас связаться с Рыхлым на базе. Поэтому здесь только одно решение — надо возвращаться.
Обратный спуск занял гораздо меньше времени: рюкзак с контейнером, составлявший основную часть общего веса имущества, теперь был пуст. К темноте мы уже прошли тропинку, ведущую к «Гнезду Кондора». Ночевать на переходе не было смысла. Кузнец, идущий в головном дозоре, дорогу помнил и мы продолжили движение. Глубоко за полночь мы уже были на месте спуска в расщелину. Ковалёв нашарил под камнями узловую лестницу и проволочную антенну приёмника. Несколько раз подёргал. Прошли пара минут томительного ожидания, прежде чем канат начал дёргаться в ответном сигнале.
— На базе три пятёрки (всё в норме), — передал мне старшина и, схватившись за канат, нырнул вниз.
Подождав сигнал о приземлении, я последовал за ним. Крайним шёл Бахраджи. Внизу меня встретил Рыхтенкеу, мирно попыхивающий своей трубочкой, с любимой «мосинкой» на плече.
— Командир, привет, иди отдыхай, кушай — водолазы кастрюли с подводной лодки притащили. Сигнала однако не было.
Я обнялся с Иваном, дождался спуска Бахраджи, который, ещё находясь на канате, услышав про кастрюли, начал строить планы по приготовлению ужина и закидывать Рыхтенкеу вопросами. Втроём мы пошли к базе.
Командир группы водолазов сидел возле крохотного костерка и рассматривал какую-то карту. Мы поздоровались и я, скинув снаряжение, подсел к нему. Капитан третьего ранга о том, как мы сходили и что видели, не расспрашивал. Если надо, то расскажу сам, а лишние знания ни к чему. Я рассказал про зенитные посты и показал на его карте расположение причальных сооружений на южной оконечности острова, которые удалось заметить с вершины.
Группа водолазов расположилась своей базой чуть ближе к выходу на побережье. За то время, когда мы отсутствовали, морские диверсанты начали демонтаж и переноску с подводной лодки всего пригодного для дальнейшего использования имущества. Индивидуальные носители с кормы лодки отшвартовали и завели в скальные рифы, надёжно укрыв между камней и замаскировав водорослями. Сейчас полным ходом идёт зарядка аккумуляторных батарей с помощью нашего переносного зарядного устройства. Завтра к обеду уже закончат прокладку линии для дистанционного подрыва лодки. Выход на свою задачу будут планировать по степени готовности. Каптри Иванов лично ползал по всему побережью, выбирая маршрут перехода морем в надводном и подводном положении. Около пяти километров придётся обходить остров вдоль прибрежной линии, перетаскивая носители на руках для экономии зарядов аккумуляторов и кислорода в дыхательных аппаратах. Бортовая кислородозаправочная станция подводной лодки была затоплена вместе со своим отсеком, поэтому кислород и регенерационные патроны для дыхательных аппаратов замкнутого цикла приходилось беречь.
— Смотри, — он ткнул длинным пальцем с ухоженным ногтем в карту (интересно — как он умудряется во время войны ещё и ногти стричь?), — с твоих слов получается, портовые причальные сооружения находятся вот здесь — как раз с обеих сторон бухты.
— Да, именно так, дааа… и на фотоснимке они как раз там, вот здесь и здесь на берегу бочки танкерные и сооружения портовые, — вспомнил я.
