пополам. Сдетонировали глубинные противолодочные бомбы, разнося стальные корпуса и человеческие тела на микроскопические частицы.
Свенссон на поверхности держался только нечеловеческим усилием воли, внутри разливалась боль от гидравлических ударов. Но лейтенант знал, что он будет жить, он всё-таки своим отчаянным прыжком из воды сумел смягчить для себя последствия взрывов. С неба с потоками воды посыпались металлические осколки — всё, что осталось от кораблей. Лейтенант кое-как выкарабкался на обломок торчащей из воды скалы и начал себя осматривать. Руки-ноги целы. Глубоко вздохнул, почувствовав боль во всём теле, начал специально плевать в воду. Крови в слюне было ничтожно мало. Повертел головой и туловищем — больно, но переносимо. Шестое чувство и дельфиний прыжок спасли его от неминуемой смерти. На месте взрыва плавающего мусора было очень много, намного больше, чем должно было остаться от двух катеров. А среди мусора лейтенант увидел несколько всплывших трупов, которые совсем не были похожи на экипажи с катеров. Лейтенанта передёрнуло от спазмов в животе и вывернуло в море блевотной желчью.
— Чччёрт, — пробормотал он, — это же мёртвые комми, — он вытер рот мокрым рукавом комбинезона, — кто же мог подумать, что они всё-таки установили системы самоподрыва на своих лодках, чёртовы фанатики? Где же Лепски? О бог мой! Сдаётся мне, что катера тоже были «заряжены».
Лейтенанта снова вытошнило, его начало отпускать от адреналина и голова постепенно загудела, мысли путались и в глазах расплывалось.
— Если не было связи с катерами, значит и вертолёты не смогли взлететь, — пробормотал Свенссон и, пока ему окончательно не стало плохо, погрузился в воду, наметил ориентиры на берег и осторожно брассом погрёб. На берег он выбирался уже полностью изнеможённый, в полусознании, ничего не соображая. Выкарабкался по водорослям и гальке, обдирая в кровь пальцы, шатаясь и цепляясь за камень поднялся сначала на четвереньки, а потом во весь рост. Выполз он на берег прямо напротив входа в огромную скальную расщелину.
Его снова скрутило от боли и вытошнило солёной морской водой. Словно ниоткуда рядышком с ним появился человек в военном джинсовом комбинезоне с длинным ручным пулемётом через плечо. На русского он был абсолютно не похож — аккуратная бородка, горбоносое французского типа лицо.
Свенссон, уже находясь в полузабытьи, прошептал, вытаскивая из закоулков мозга фразы на французском.
— Мсье, вы француз? Вы откуда здесь? Мне очень плохо, мсье…
— Уи, мсье, почти что француз, — ответил на какой-то дикой смеси языков незнакомец, и добавил на русском. — Вай, дорогой, совсем плохой, однако. Спасибо, мне бабушка Сирануш говорила, что я на де Голля похож.
— Да-да, де Голль, — прошептал Свенссон, постепенно теряя сознание, но осознавая, что незнакомец к горячим галльским парням отношения не имеет никакого.
— Долбаный фрог, — пробормотал он, нашаривая на поясе свой водолазный нож.
— Сам ты лягушка, — сказал незнакомец и несильным ударом под подбородок отправил лейтенанта в забытьё.
Ара вздохнул, быстро нагнулся, подхватил Свенссона под мышки, усадил его спиной к камню, быстро досмотрел, прошёлся по карманам, вытащил из ножен водолазный нож, скептически осмотрел его и выкинул в море.
Приподнял лейтенанта и поволок его вглубь расщелины к базе, бормоча под нос:
— Здоровый-то кабан какой, думаю всё-таки выживет.
На базе он уложил лейтенанта поближе к костру, разрезал на нём комбинезон и осмотрел его. Немного подумал, заварил чая с травой, притащенной Рыхлым сверху, достал из индивидуальной медицинской аптечки пару шприц-тюбиков, не церемонясь сделал уколы и похлопал Свенссона по щекам. Тот со стоном открыл глаза и уставился на Бахраджи.
— Гуд монинг, — приветствовал его армянин и протянул кружку с чаем, — пей давай! Да не морщься, квикли дринк, я сказал.
Лейтенант обречённо отхлебнул чая и поморщился, адская боль прокатилась по пищеводу и упала вниз, разрывая желудок. И тут же пришло чувство облегчения, боль словно отступила и в голове прояснилось. Свенссон попытался приподняться.
— Сидеть, — остановил его Бахраджи, — скоро для вас всё закончится. Потерпи, может и выживешь, американец.
Чиф с удовольствием откусил огромный кусок от сэндвича с ветчиной и прихлебнул горячий кофе из кружки. Макклахи, не торопясь, последовал его примеру, снисходительно посматривая на парней зенитчиков из тройки «Чарли».
— Что, парни, сейчас в горку лезть, неохота-то наверно? — прошамкал Чиф с набитым ртом. — Серж опять до вечера будет в настоящего вояку-пса играть?
— Жуй, Чиф, не отвлекайся, — бросил один из зенитчиков, — нам между прочим в отличии от остальных ребят повезло намного больше — они сейчас все эти чемоданы с аппаратурой этого очкарика тащат, а мы пойдём налегке.
— А что за тип-то? — поинтересничал Чиф, продолжая жевать.
— Да какой-то умник, всё по электронным системам наведения и управления пишет какие-то алгоритмы работы для систем.
— Вам-то они нахрена, эти системы? У вас ракет-то раз-два и обчёлся. И те, по-моему, в последний раз непонятно когда технические осмотры проходили. Ещё до войны, по-моему, я сюда специалистов возил.
— А ты что — тут и до войны торчал?
— Ну а то! Дыра тут была не приведи господи, жизнь только на шахте была. А потом горняки нашли что-то, так жизнь закипела, а с войной так тут вояк всяких появилось — и моряки, и лётчики, всякой твари по паре.
— Так благодари бога, что здесь торчишь, а не на фронтах в Европе. Здесь как у Христа за пазухой, — встрял в разговор Макклахи, — я сюда только после ранения попал, в «Абрамсе» горел два раза, а тут тишь и гладь.
— Мак, время! На связь выйди! Серж уже группу наверняка до места довёл, — перебил Чиф.
— Окей-окей, — пулемётчик, не выпуская из рук бутерброда и кружки с кофе, подошёл к переносной станции, снял из гнезда трубку и нажал кнопку подстройки антенны. Подождав, когда прекратится жужжание, начал вызывать тройку «Альфа». Сержант отозвался довольно быстро и попросил выйти на связь минут через двадцать. Из-за новобранца, не имеющего никакого опыта хождения в горах, подъём даже к площадке встречи значительно задерживался, тем более груза в сегодняшней смене было гораздо больше, чем обычно. С «Гнезда Кондора» поторапливали, но в положение вошли.
Макклахи ушёл со связи, дополнительно уточнив время выхода в эфир, и вернулся к интересному разговору. Пообсуждали последние события, происходившие на Батейнде, особенно жарко спорили о случае с катером «Виллиса». Зенитчики были склонны верить в то, что всё это бред и сплетни, распускаемые ниггерами. Недаром уже даже до аэродрома через толстяка Джимбо дошли вести о том, что весельчака Симмонса загребли ребята сержанта Керри и Марти оказался никем иным, как шпионом Советов. Чиф, более плотно общавшийся с обслугой, утверждал, что слухи о «Летучем Патруле» имеют под собой всё-таки основание. И подтверждение тому не только сплетни, но и смерть какого-то водолаза с морской базы, и найденный под водой спасательный жилет выжиги Виллиса. Нормального и толкового объяснения этим случаям он не видит. Ну, а Симмонс никакой не шпион, а просто-напросто его прихватили на торговле травкой. Джима он сам прекрасно знает — громила-негр всегда спокоен, рассудителен и даже немного медлителен. Но вот когда накурится марихуаны, начинает безбожно жрать и становится злобный, словно цепной пёс. Тем более, он знает несколько матросов-алеутов, которые тоже начали какие-то свои «танцы с бубном» и несут ересь, про каких-то духов острова и тень огромного ворона, которая уже накрывает всех. Или сами все не видят, что с островом в последнее время творится что-то непонятное — вон на горы посмотрите.
В горах действительно творилось нечто непонятное. Клубы тумана окутывали предгорья лишь над зенитным постом, словно прочерченная огромным ластиком, вырисовывалась полоска чистого воздуха.
