Эджа, совсем незнакомые люди подходили к Полу, чтобы пожать ему руку и поблагодарить за наслаждение, доставленное его игрой.
Когда он играл с Бэрдом, зрителей в клубе собралось так много, что приходилось ограничивать вход. После партии незнакомые джентльмены провожали Пола до гостиницы, забрасывая его вопросами на ходу. Этим стихийным проявлениям Эдж никак не мог помешать.
– Много ли вы занимались теорией, мистер Морфи? – спросил как-то один из поклонников Пола. Пол подумал и ответил:
– Нет, совсем немного. То, что мне могли дать книги, я взял от них еще мальчиком. Сейчас я почти никогда не прибегаю к помощи книг.
Однажды, когда Пол неторопливо «дожимал» Бэрда в очередной партии матча, в зале появились двое джентльменов, не бывавших ранее. Их приход вызвал сенсацию, зрители зашептались, зашуршали, все головы обратились к вновь пришедшим.
Пол наблюдал за ними украдкой.
Один из вошедших был пресвитерианским священником – это было видно по черной одежде особого покроя и крахмальному воротничку, застегивавшемуся на затылке. Он был мал ростом, краснолиц, толст и подобострастно обращался к своему спутнику – высокому рыжеволосому и тощему человеку лет сорока пяти. Рыжеволосый был одет нарядно и чуточку слишком молодо – в светлосерый сюртук, цветной жилет и палевые брюки.
На цепочке золотых часов болталось множество брелоков. Горбоносое лицо кирпичного цвета со светлыми, ледяными глазами казалось еще уже от рыжих бакенбард, покрывавших впалые щеки. Оба джентльмена молча присели у камина.
Когда Пол под аплодисменты заматывал Бэрда, подошел Томас Гэмптон и увлек Пола к камину.
– Позвольте вам представить, мистер Морфи, выдающихся членов нашего клуба, – сказал он с деланной легкостью. – Преподобный отец Оуэн, он же «Альтер». Духовное лицо нуждается в псевдониме, это понятно… А это, мистер Морфи, наша гордость – мистер Говард Стаунтон…
Рыжеволосый сердечно протянул руку. Так вот он какой, этот Говард Стаунтон, загородивший ему путь к признанию! Заочно Стаунтон казался ему моложе и приятнее, не таким жестким и угловатым.
Он любезно пожал поросшую рыжими волосами кисть Стаунтона и пухлую лапку Оуэна. Глаза священника блестели явной насмешкой, но Стаунтон держался любезно и общительно.
– Рассчитываете выиграть в Бирмингеме, мистер Морфи? – осведомился Стаунтон. – Ваше участие было бы большой приманкой для нашего съезда.
– Еще не знаю, мистер Стаунтон… Я, собственно, приехал не для этого…
Пол умолк. Как сказать человеку в лицо, что ты пересек океан специально для того, чтобы отнять у него гордое звание сильнейшего игрока эпохи? Как сделать это вежливо и с достоинством, никого не обижая? Пол схватился за обычный якорь спасения.
– Может быть, мистер Стаунтон, мы сыграем несколько легких партий? Мистер Бэрд нисколько не утомил меня сегодня…
– Не сегодня, мистер Морфи, – с ледяной любезностью ответил Стаунтон. – Я, видите ли, пишу важное исследование о великом Шекспире… Мои издатели ждут этой работы, я не имею времени для игры…
– Может быть, мы сыграем парочку консультационных партий, Стаунтон? – спросил подошедший Бэрд. – Скажем, мы с мистером Морфи против вас с Оуэном?..
– Мы сделаем из вас бифштекс! – фыркнул священник.
Стаунтон колебался. Ему интересно было сыграть с Морфи, но он слишком дорожил своим авторитетом, чтобы рисковать. Положение первого игрока мира далось ему нелегко, оно обязывало ко многому. А вдруг этот безусый щенок и впрямь играет так сильно, что может побить его! Правда, в консультационной игре всегда можно свалить ответственность на партнера…
И Стаунтон ответил с подчеркнутой сердечностью:
– Мы непременно сыграем консультационные партии, мистер Морфи, но несколько позднее. Запишите это, Гэмптон. А пока, мистер Морфи, прошу вас посетить меня завтра вечером. Я живу неподалеку – Ричмонд-сквер 12, второй этаж… Приходите обедать, я познакомлю вас с миссис Стаунтон и всем моим семейством.
– Почту за честь, мистер Стаунтон! – поклонился Пол.
Стаунтон и Оуэн распрощались и вышли. Как обычно, двое или трое поклонников отправились провожать Пола. Пол досадовал, ему хотелось поскорее обсудить с Эджем проблемы завтрашнего дня. Приглашение Стаунтона застало его врасплох, ему надо было найти линию поведения и строго держаться ее.
Наконец мелькнули фонари «Сент-Деннис-отеля». Пол распрощался с провожатыми и поднялся в номер. Эдж снял себе соседний номер, он считал своим долгом не расставаться с Полом. Сейчас Эдж кипел бурным любопытством.
– Как мне держать себя, Эдж? – спросил Пол.
– Я думаю, мистер Морфи, вам следует взять меня с собой! – проникновенно молвил секретарь. Пол покачал головой.
– Нет, Эдж, мне кажется, что это неудобно. Я приглашен один, мистер Стаунтон ясно сказал это.
– Зачем же тогда вы спрашиваете моего совета, мистер Морфи? – обиделся Эдж. – Идите один и поступайте, как вам заблагорассудится!
И Пол отправился в гости к Стаунтону. Он отправился один, обедал у Стаунтона, пил с ним кофе и имел долгий разговор в кабинете, при закрытых дверях.
Никто не знает, что произошло в тот вечер в кабинете Стаунтона. Играли они легкие партии или не играли? Каков был счет? Ни Пол, ни Стаунтон никогда и никому не рассказывали об этой встрече, известно о ней стало из высказываний миссис Стаунтон, сделанных спустя много лет. Более или менее достоверно можно предположить следующее. Оба собеседника были умными и проницательными людьми, оба хорошо поняли и оценили друг друга. Но Пол был прямодушен и честен, а Стаунтон – коварен и хитер.
Вероятно, уже тогда Стаунтон принял твердое решение – никогда, ни при каких обстоятельствах не вступать с Полом Морфи в единоборство за доской. Когда во исполнение этого решения пришлось лукавить, лгать, прибегать к запрещенным приемам, Говард Стаунтон не остановился и перед этим. А вот этого Пол Морфи не сумел своевременно понять.
Во всяком случае, внешне встреча в доме Стаунтона не изменила ничего. При своей следующей встрече Пол и Стаунтон делали вид, что не знакомы.
Впрочем, тогда у Пола не было времени думать обо всем этом. Начался его матч с Иоганном Левенталем, и он потребовал всего его внимания, полного напряжения всех сил.
Они встретились довольно сухо. Левенталь вкратце упомянул об их первой встрече в Новом Орлеане восемь лет назад и подчеркнул, что именно это поражение заставило его вызвать на матч мистера Пола Морфи, как только такая возможность стала реальной.
Левенталь потолстел, лысина его заметно увеличилась, бородка поседела. Он держался холодно и надменно, успехи его за последние годы были очень велики, он имел все основания оспаривать у Стаунтона его высокое положение.
Матч Морфи – Левенталь игрался до девяти выигранных.
Сначала ставка предполагалась в пятьдесят фунтов стерлингов, но затем она была увеличена до ста. Деньги за Левенталя были внесены пополам членами Сент-Джордского и Сент-Джеймского шахматных клубов. Пол уплатил взнос из собственных денег, хотя их оставалось не так уж много. В Лондоне Пол поддался своей всегдашней страсти к щегольству и потратил много денег на свой гардероб. Он подумывал уже о том, чтобы затребовать из луизианского банка подкрепление…
Весь этот матч Пол играл с огромным удовольствием.
Умная, глубокая игра Левенталя радовала его, как ценный подарок, впервые он обрел столь интересного партнера.
Впервые Пол получал такое творческое наслаждение от шахматной игры. Вначале они выигрывали поочередно, счет был 3:3. Спортивное напряжение росло, газеты помещали регулярно не только результаты всех партий, но и полный их текст с примечаниями мастеров. Зрители держали порой огромные денежные
