Владимир Сергеевич! мало ли у нас своих, доморощенных архитекторов? Что вы, сударь?
– Конечно, Буркин прав, – перервал старик, – да и на что нам иноземных архитекторов? Посмотрите на мой дом! Что, дурно, что ль, выстроен? А строил-то его не француз, не немец, а просто я, русской дворянин – Николай Степанович Ижорской. Покойница сестра, вот её матушка – не тем будь помянута, – бредила французами. Ну что ж? И отдала строить свой московской дом какому-то приезжему мусью, а он как понаделал ей во всем доме каминов, так она в первую зиму чуть-чуть, бедняжка, совсем не замерзла.
– Действительно так, – примолвил Ильменев, – мало ли у нас своих архитекторов: и губернских, и уездных, и всяких других. Вот кабы, сударь, у нас развели также своих мусьюв да мадамов, а то ищешь, ищешь по всей Москве – цену ломят необъятную; а что будешь делать? Народ привозный, а ведь известное дело: и товар заморской дороже нашего.
– По милости французов… – повторял Буркин, вытряхая свою трубку. – Видишь, какие благодетели! Да врут они! Мы без них жгли Москву, так без них и выстроим.
– А что, Владимир? – спросил Зарецкой. – Москва в самом деле поправляется?
– Да, мой друг; но на каждом шагу заметны ещё следы ужасного опустошения.
– Вспомнить не могу, – перервал Зарецкой, – в каком жалком виде была наша древняя столица, когда мы – помнишь, Рославлев, я – одетый французским офицером, а ты – московским мещанином – пробирались к Калужской заставе? помнишь ли, как ты, взглянув на окно одного дома?.. Виноват, мой друг! Я не должен бы был вспоминать тебе об этом… Но уж если я проболтался, так скажи мне, что сделалось с этой несчастной?.. Где она теперь?
– Где она? – повторил Рославлев, взглянув печально на белый мраморный памятник, почти закрытый ветвями развесистой черемухи. На глазах Оленьки навернулись слезы, а старик Ижорской, опустив задумчиво голову, принялся чертить по песку своей тростью.
– Где она? – продолжал Рославлев. – Ах, Александр! Участь её была почти предсказана. Шесть лет тому назад, в этот же самый час, в ту минуту, когда она на самом этом месте сказала мне: «Мы будем счастливы, да, друг мой, совершенно счастливы!» – сумасшедшая Федора…
Охриплый дикой смех перервал слова Рославлева. Густые ветви черемухи разодвинулись, из-за мраморной урны выглянуло худое, отвратительное лицо Фёдоры, и громкой хохот её раздался по всему лесу.
Примечания
1
в стиле золушки (фр.).
2
мой дорогой (фр.).
3
Избранник судьбы (фр.).
4
Комической актер тогдашней французской труппы в С. – Петербурге. – Прим. автора.
5
подмога (фр.).
6
Господи Исусе!.. (нем.)
7
Черт! Вот славный пушечный выстрел! (фр.)
8
путешественникам (фр.)
9
небольшом диване для двух собеседников (фр.)
10
потолке (от фр. plafond).
11
мой кузен! (фр.)
