друге соперниц, но тут Аскер заговорил, и их внимание всецело обратилось на него.
«Каналья Сфалион, — подумал Аскер, — сейчас ты у меня получишь». Мой король, позвольте и мне, следуя примеру господина Сфалиона, поздравить вас с победой нашей доблестной армии. К сожалению, я должен признать, что господин Сфалион несколько преувеличил мои повествовательные таланты. Я не смогу рассказать вам подробности битвы, потому что попросту не видел ее. Господин Сфалион был крайне невнимателен: я совершил свое чудо с закрытыми глазами, и у меня не было возможности отвлекаться на то, чтобы выполнять по совместительству обязанности армейского историографа.
Сфалион побагровел и опустил голову.
— Мой король, — продолжал Аскер, — господин Сфалион также сказал, что победой армия обязана единственно мне, с чем я тоже в корне не согласен. Как гласит пословица, один в поле не воин, и нельзя приписывать всю славу одному аврину. Каждый внес свой вклад в эту победу и заслуживает того, чтобы и его называли победителем.
Сфалион опустил голову еще ниже, но презрительный взгляд королей отличается тем свойством, что его чувствуешь и затылком.
«А теперь твоя очередь, мой король», — подумал Аскер. — Мой король, вся эсторейская армия, — увы, то, что от нее осталось, — собралась перед Виреон-Зором в надежде услышать из ваших уст милостивое слово.
— Хорошо, они его услышат, — сказал король, сладко улыбнувшись: нечасто ему приходилось слышать приветственные крики в свой адрес. Он вышел на балкон и окинул взглядом Дворцовую площадь, полную всадников, вооруженных до зубов — его верных солдат.
— Мои воины! — воскликнул король, воздевая кверху руки, — Мои славные солдаты! Да здравствует Эсторея, имеющая таких сыновей и дочерей! Да здравствует армия, равной которой нет в Скаргиаре! Слава!
— Слава! Слава! — подхватили тысячи голосов.
Король сладко прижмурился, ожидая, когда воины начнут кричать: «Слава королю Аолану! Да здравствует король Аолан Валесиар!»
Но он этого не услышал.
— Слава Аскеру! — загремело над площадью. — Пусть светит нам через века звезда нашей победы! Да здравствует Лио Фархан Аскер!
Король открыл глаза и в смятении оглянулся. Все оказалось очень просто: Аскер вышел следом за ним на балкон, и, конечно же, стоило ему появиться, как армия и думать забыла про короля. У нее был только один кумир.
Аскер принимал летящие в его адрес хвалебные слова с присущей всеобщему любимцу невозмутимостью. Мило улыбаясь и кивая головой во все стороны, он посылал воинам воздушные поцелуи и удовлетворенно поглядывал на короля, лопавшегося от бешенства, которого он вытянул на балкон единственно ради того, чтобы показать ему, кто в Эсторее главный.
На короля было жалко смотреть. Он готов был провалиться сквозь землю со стыда: такого позора он не испытывал ни разу в жизни. Не выдержав, он схватил Аскера за рукав и сказал:
— Аскер, так ты расскажешь мне то, что тебе все же удалось увидеть на поле боя?
Аскер оторвался от раздачи воздушных поцелуев и, приняв вид святой невинности, сказал:
— Как вам будет угодно, мой король. Желаете вернуться в зал?
— Да, черт побери! — простонал король и почти бегом кинулся прочь с балкона, не выпуская рукава Аскера из своей руки, так что тот успел отвесить на прощание всего один поклон, но и этот поклон был встречен такими воплями восторга, что задрожали все стекла во дворце.
Очутившись снова в Тронном Зале, король оглянулся кругом, чтобы выяснить, как отреагировали окружающие на то, что произошло. Придворные стояли с каменными лицами, пряча глаза: они боялись мимолетной улыбкой, притаившейся в углу рта или промелькнувшей между ресниц, навлечь на себя немилость короля.
— Аскер, — пробормотал король, отводя взгляд, — я передумал… Ты расскажешь мне обо всем позже, а сейчас… сейчас я должен отдохнуть… Я так устал…
— Да, мой король, — сказал Аскер, улыбаясь той стороной рта, которая не была видна королю, — несомненно, важные государственные дела отнимают у вас много сил. Может быть, мне проводить вас?
— Нет, не надо! — поспешно сказал король с ноткой ужаса в голосе.
«О небеса! — подумал Аскер. — Какой идиот! Он сам роет себе яму, и если я не успею столкнуть его туда, он упадет в нее сам».
Едва король ушел, как все разом многозначительно заулыбались. Дариола улыбнулась первой, отдавая таким образом короля на всеобщее посмеяние. Аскер, так опрометчиво оставленный королем в зале, подошел к ней и сказал так, чтобы все слышали:
— Моя королева, король так много работает… Не кажется ли вам, что обилие государственных забот может отрицательно повлиять на его здоровье, столь бесценное для нашего государства?
— О нет, что вы, господин Аскер! — воскликнула Дариола, как бы оправдываясь. — Сегодня король изволил только есть и спать, — впрочем, как и вчера, и третьего дня.
Это замечание Дариолы вызвало настоящие раскаты хохота в зале. Всем было отлично известно, что король уже давно не интересуется государственными делами. Придворные вплотную занялись перемыванием костей королю, и Аскер решил, что сейчас самое подходящее время обсудить с Дариолой все, что им следовало предпринять.
— Моя королева, — сказал он уже гораздо тише, — позвольте представить вам Терайн Галойр, гедрскую воительницу, оказавшую нам в этой войне неоценимую помощь.
Терайн подошла к Дариоле и с достоинством поклонилась.
— Очень приятно, госпожа Галойр, — кивнула Дариола.
— Все называют ее просто Терайн, — сказал Аскер, и даже если Терайн хотела, чтобы королева Эстореи называла ее как-то иначе, то теперь было уже поздно.
— Очень приятно, Терайн, — сказала Дариола. — Вы, вероятно, великий воин, если Аскер так о вас отзывается. Что это за неоценимая помощь?
Терайн резко выпрямилась, сверкнув серыми глазами, но Аскер одним взглядом приказал ей поберечь свой гонор до другого раза.
— Она поддерживала меня морально, — сказал он Дариоле.
— Что-о? — Дариола вспыхнула до самых корней волос и смерила Аскера уничтожающим взглядом. — Постыдились бы произносить это вслух, Аскер!
Не обращая внимания на ее вспышку, Аскер склонился к ее уху и прошептал:
— Она принадлежит к тому же культу, что и я.
— Ах, вот оно что! — Дариола расцвела и, обернувшись к Терайн, защебетала:
— Терайн, будьте здесь, как дома! Двери Виреон-Зора всегда будут открыты для вас, потому что друзья моих друзей — и мои друзья.
— Благодарю вас, королева, — сказала Терайн, все еще настороженно глядя на Дариолу, но подсознанием уже понимая, что они — не соперницы: слишком уж разными они были.
— Не желаете ли пройти в мои покои, что в Западной башне? — спросила Дариола, все еще обращаясь к Терайн. — Вы все устали с дороги, а там вы сможете отдохнуть.
— С удовольствием, моя королева, — сказал Аскер.
Едва услышав об отдыхе, к ним подошел Сфалион. Он уже давно топтался сзади в ожидании, когда же августейшим особам будет угодно отпустить его, но король уже ушел, а королева вот-вот собиралась уходить, и он осмелился действовать.
— Моя королева, вы позволите мне и моим офицерам удалиться? — спросил он, заглядывая Дариоле в глаза. — Мы проделали долгий путь…
— Да, конечно, — бросила Дариола. — Можете отправляться в свои казармы. Было бы жестоко задерживать здесь аврина, который так устал, что даже осмелился отказаться от почетной обязанности поведать королю о решающей битве! При дворе остаются только те, кто
