Заря над Скаргиаром

имеет право присутствовать один секретарь, который выбирается из ближайшего окружения короля и уже зарекомендовал себя с лучшей стороны длительной службой короне.

— Вот именно, длительной, — подхватил Галор.

— Погодите, господа, я что-то ничего не понимаю, — вмешался в хор общего неодобрения Гонхирн. Он никогда особо не интересовался тем, что делается при дворе, и потому действительно не знал, что происходит.

— Я полагаю, — сказал он, — что у короля есть причины для приглашения в Совет постороннего лица.

При этих словах добрая половина министров ухмыльнулась, смерив Аскера убийственными взглядами. Они не терпели чужаков.

— Да, у меня есть на то причины! — повысил голос король, до сих пор не проронивший ни слова. — Я привел сюда умную голову, от которой рассчитываю получить больше пользы, чем от вас всех!

Аскер обомлел. Эта фраза, сказанная королем под влиянием эмоций, повредила ему едва ли не больше, чем все сплетни и слухи, которые о нем распускали досужие придворные. Чего только не говорили об Аскере: и что он — шпион Аргелена, и что он втерся в доверие короля с помощью магии жрецов Нура, и что он — посланец Броглона и имеет покровителем Ранатру. Говорили даже, что Аскер — внебрачный сын короля Аолана. И, тем не менее, то, что сказал сейчас король, было в сто раз хуже.

Аскеру предстояла сложнейшая задача — немедленно оправдать столь высокий отзыв короля о его умственных способностях, а для этого надо было придумать что-нибудь из ряда вон выходящее.

— Так значит, он остается, мой король? — спросил Сезирель, сохраняя непроницаемое выражение лица, по которому невозможно было понять, доволен он или нет.

— Да, Аскер остается, — твердо ответил король.

Ринар и Дервиалис заерзали на своих местах.

— Мой король, — сказал Дервиалис, решившись первым. — Валесиары всегда славились своей верностью законам предков. Ни один Валесиар не нарушил закона. Так неужели король Аолан совершит то, что не совершил до него никто из его династии?

Речь была дерзкой, но большинство министров слушало ее с одобрением. Теперь заговорил Ринар:

— Мой король, нарушение вами закона великой болью отозвалось бы в наших сердцах. Но есть способ, чтобы этого избежать. Надо издать новый закон, который отменил бы предыдущий.

Король понял, что над ним изощренно издеваются. Процедура принятия законов, касающихся Совета Короны, гласила, что для принятия закона к исполнению его должны одобрить две трети советников. Такого числа голосов новый закон, позволявший посторонним лицам присутствовать на Совете, разумеется, не набрал бы.

— Процедура очень сложна, — только и смог выдавить король.

И тут Аскер, до сих пор стоявший за королевским креслом и молчавший, наклонился к уху короля и тихо спросил:

— А насколько сложна процедура создания нового министерского поста, мой король? Например, поста советника по культуре? Такого министра, насколько мне известно, в Совете Короны еще нет?

— Достаточно моей подписи, — обернулся король к Аскеру, хлопая глазами.

Первым мысль Аскера понял Сезирель. Понял — и расхохотался, открыто, не заботясь о том, что это могут посчитать неприличным. Затем наступил черед остальных, но они, за исключением короля, реагировали не так положительно. Дервиалис побелел от гнева и бросил Ринару через стол взгляд, полный ярости, в котором ясно читалось: «Нас всех обставили!»

— Бумагу и перо мне! — потребовал король, и Эдельрив тотчас пододвинул к нему большую стопку листов, поставил чернильницу и подал перо.

— «По моему высочайшему повелению, — принялся король выводить буквы, — Лио Фархан Аскер назначается советником по культуре со всеми соответствующими правами и обязанностями, в том числе и с правом участвовать в Совете Короны. Дано в Виреон-Зоре, в Паореле, 14 вендлирен 2168 года. Король Аолан Валесиар».

К столу было пододвинуто еще одно кресло, и Аскер занял место по правую руку короля, потеснив тем самым первого советника Ринара, а соответственно, всех, кто за ним сидел.

Собственно, только теперь и начался Совет. Спорные вопросы были утрясены, как говорится, ко всеобщему неудовольствию, и король приступил к сути дела.

— Господа министры! — сказал он. — Аргелен переходит от мелких разбойничьих нападений к активным военным действиям. Этим и объясняется поспешный отъезд господина Дервиалиса из крепости Пилор. Ему слово.

— Опасность близка, — начал Дервиалис. — Аргелен собрал свои войска у нас под носом и готовится к нападению. Нам следует сделать то же самое. В Пилоре находится крупный гарнизон, но это только на первое время, а потом нужны будут подкрепления. Нам надо моби… моли… мобилизовывать армию!

Вспотев от употребления непривычно умных слов, Дервиалис умолк.

— Сколько у нас войска, Дервиалис? — спросил король.

— Около сорока тысяч, мой король, из них пятнадцать тысяч всадников и тысяча моряков, которая находится в Римене.

— Можно воевать… Как у нас с обеспечением армии?

— Финансовое положение прочное, — отозвался Галор.

— Оружие и доспехи будут, — сказал Лесгалир, советник по ремеслам, и советник по горному делу Агролин одобрительно кивнул.

— Продовольствия для армии достаточно, — замялся советник по земледелию Элареб, — но вот зерновые еще не созрели, а в прошлом году собрали мало, так что кормов для берке в обрез и, возможно, придется воспользоваться резервным фондом.

— Слышите, Фогеналь, — обратился король к советнику по торговле, — надо закупить зерна.

Фогеналь кивнул.

— Как там со строительством, Белезигор? — повернулся король к советнику по строительству.

— Направим рабочих в Пилор и в другие места, мой король. Они будут ремонтировать укрепления и заделывать бреши.

Король отдал еще несколько распоряжений общего характера, и на этом Совет Короны закончился. Как видим, все сводилось к тому, чтобы проверить боеготовность страны и устранить некоторые недоработки. Роль первого Совета Короны в течение войны была скорее процедурной: вопрос о том, вести войну или нет, был абсурден, а вопрос о том, как ее вести, еще не мог рассматриваться.

После Совета король удалился в свой кабинет, прихватив с собой и Аскера. Король сразу подсел к письменному столу и сказал:

— Дай-ка мне твой приказ… Так… Я тут допишу, что «вышеозначенному Лио Фархан Аскеру положено жалование в размере двух тысяч леризов в год за вычетом налогов». Вот, Аскер, держи.

Аскер принял документ и с достоинством поклонился.

— Нет, я от тебя в восторге! — всплеснул руками король. — Другие на твоем месте тут полчаса клялись бы, что они недостойны такой милости!

— Это было бы лицемерием с моей стороны, мой король, — ответил с улыбкой Аскер.

— Оно и верно! То, как ты сегодня разрешил этот юридический казус, — просто чудо! Ну хорошо, на сегодня, Аскер, я тебя отпускаю, а завтра с утра будь во дворце. До свидания!

Аскер ехал по городу, довольный собой сверх всякой меры. Никогда он не чувствовал себя так уверенно, как сейчас. Он за каких-нибудь две недели взлетел на самую вершину иерархической лестницы одного из крупнейших государств Скаргиара!

«Почти на самую вершину», — поправил его неумолимый внутренний голос.

«Да, почти, — согласился Аскер. — Вершина — это власть короля.» — Аскер никогда не лгал самому себе, и потому сознавал, что от «почти» вершины до самой вершины его отделяет пропасть.