Я тупо уставился на свои руки. Ничего особенного я в них не видел. Руки как руки.
– Изумительные руки! – повторил доктор Визк и бережно опустил мои руки на клавиши.
Он показал мне ноты. До, ре, ми и так далее. И научил играть каждую ноту определенным пальцем.
– На той неделе мы начнем заниматься по-настоящему, – объявил он и поднялся с табурета. – Сегодня я хотел просто с тобой познакомиться.
Он полез к себе в сумку, достал какую-то книжку и протянул ее мне. Это был учебник игры на пианино: «Играем на фортепьяно: пособие для начинающих».
– Полистай этот учебник, Джерри. Попробуй выучить ноты со страниц два и три.
Я проводил доктора Визка в прихожую.
– До свидания, – сказал я. – Увидимся в следующую субботу.
Я был немного разочарован. Не ожидал, что мой первый урок будет таким коротким. Я-то думал, что уже сегодня смогу сыграть какую-нибудь крутую рок-композицию.
Доктор Визк натянул свое красное пальто.
– Я думаю, что ты будешь хорошим учеником, Джерри, – улыбнулся он.
Я только буркнул «Спасибо» – и тут с удивлением заметил, что он смотрит на мои руки и что-то бормочет себе под нос. Что-то типа: «Замечательные. Изумительные». Меня вдруг пробрал озноб. Мне не понравилось то жадное выражение, с которым он рассматривал мои руки.
«Да что в них такого, в моих руках?! – удивился я про себя. – Чего он к ним привязался?!»
Все это было странно. Очень странно.
Но тогда я еще не знал, что странности только начинаются.
6
До, ре, ми, фа, соль, ля, си, до…
Я играл ноты со страниц два и три. В учебнике было показано, каким пальцем надо играть каждую ноту. Это был очень хороший учебник. Подробный.
«Ничего сложного в этом нет, – думал я, тюкая пальцами по клавишам. – Абсолютно ничего. Когда же я наконец начну изучать настоящую музыку? Рок-н-ролл, например, или что-нибудь из тяжелого?!»
Я все еще тренировался играть ноты, когда в гостиную заглянула мама. Ее длинные волосы выбились из-под косынки, которой она повязала голову. На щеке у нее я заметил грязное пятно.
– А что, доктор Визк уже ушел? – удивись она.
– Ага. Сказал, что сегодня он хотел просто со мной познакомиться. А заниматься по-настоящему мы начнем со следующей субботы. И еще он сказал, что у меня замечательные руки.
– Правда? – Мама откинула волосы, лезшие ей в глаза. – Тогда, может быть, ты спустишься в подвал и поможешь разобрать вещи? Заодно и посмотрим, какие у тебя замечательные руки и как они изумительно распаковывают коробки.
– О, нет! – Я страдальчески закатил глаза, соскользнул с табурета и плюхнулся на пол. Мама даже не улыбнулась.
В ту ночь я снова услышал музыку.
Я сел на постели, прислушиваясь. Теперь музыка доносилась снизу.
Из гостиной.
Я встал с постели. Тапки опять куда-то подевались. Пол под босыми ногами был просто-напросто ледяным. Вообще-то у меня должен был быть ковер. Но у папы пока не хватило времени его положить.
В доме было тихо. За окном шел снег. На фоне черного ночного неба снежинки казались серыми.
– Кто-то играет на пианино, – произнес я вслух и сам испугался собственного голоса, сдавленного и хриплого со сна. – Кто-то там внизу играет на моем пианино.
Я подумал, что родичи тоже не могут не слышать музыку. Их спальня располагается в самом дальнем крыле дома. Но тоже на первом этаже. Так что они должны слышать музыку.
Я осторожно приоткрыл дверь и выглянул в коридор.
Все та же тихая, печальная мелодия. Сегодня за обедом я как раз ее напевал. Мама еще спросила, что это за мелодия. А я не смог вспомнить.
Я напряженно прислушивался. Кровь стучала в висках и мешала мне слушать. Но я все равно различал каждую ноту.
Кто там играет?
Кто?
Я должен был это выяснить. Я решительно пошел к лестнице. В коридоре было темно, и мне приходилось держаться за стену. У лестницы папа поставил ночник, но я всегда забываю его включать.
Я спускался вниз, опираясь обеими руками о перила и делая по шагу за раз, чтобы подо мной не скрипели ступени. Я старался не шуметь.
Я не хотел раньше времени вспугнуть того, кто играл на пианино.
Ступеньки все же поскрипывали у меня под ногами. Но музыка продолжала играть. Тихая и печальная.
