изначально столь сильно пораженные пороком и грязью, что…
– Подождите, – остановил ее Стовер. – Вы хотите сказать, что в Братстве нет рауф?
– Именно это я и хочу сказать, – кивнула Нудга. – Эти существа грязны и порочны изначально, по сути своей. Не может стать чистым существо, в самой основе жизни которого находится смертельный грех, коим является мужеложство.
«Ах вот оно что, – мысленно усмехнулся Стовер. – Ясно… да, я наивный человек, оказывается. Думал, что только я ненавижу за это котиков до такой степени, что готов душить голыми руками… А нет, нет… Выходит, котики перешли дорогу Братству одним фактом своего существования… очень интересно получается».
– Уважаемая сестра Нудга, если вы позволите, – он тоже поднялся. – Это несколько меняет дело… Я, со своей стороны, могу сказать вам следующее. Рауф я ненавижу лютой ненавистью, и именно по названной вами причине. Но я не пойму, в чем именно заключается проблема в данный момент?
– В данный момент? – Сестра Нудга посмотрела на Стовера, как на умалишенного. – В данный момент вы все трое почему-то не хотите очистить планету, на которой совокупляется и размножается эта мерзость! Вот в чем проблема, Микаэль. В том, что я, слабая женщина, хочу сделать хорошее дело во славу Единого, а вы мне не даете!
– Сестра Нудга, не переживайте вы так, – попросил Стовер. – Понимаете ли, в данный момент наша общая миссия…
– При чем тут общая миссия? – фанатичка пылала праведным гневом, глаза ее сверкали, на щеках появились пятна лихорадочного румянца.
– Мы не должны привлекать к себе внимания, – напрямую сказал Стовер.
– Почему?!
– Хотя бы потому, что станция не должна знать, что мы идем за нею следом, – заметил он.
– А она и не узнает, – пренебрежительно отмахнулась Нудга. – Вы сами себе противоречите, Микаэль. Станция здесь уже побывала и сюда не вернется. Нам ничего не мешает сделать то, что должно сделать.
– Вы хотите очистить эгрегор? Убрать грязь?
– Я хочу убрать мразь! – рявкнула Нудга. Да с такой агрессией, что Стовер опешил.
– Каким образом?..
– «Быстрыми семенами», – пояснила фанатичка.
– Что это такое? – не понял он.
Брат Хал и сестра Нудга снисходительно объяснили следующее. Оказывается, далеко не все пораженные грязью миры удается исцелить при помощи молитв в Белой грани. То есть грязь есть, но убрать ее почему-то не получается. Тогда на помощь молящимся приходит наука.
Еще до пришествия в мир Единого было разработано средство, позволяющее быстро, буквально в течение десяти дней, избавить любую планету от нечестивых, при этом избежав разрушений и войны – ведь мир может потом пригодиться для доброго и хорошего дела. Средство это, именуемое «быстрыми семенами», распылялось в атмосферу (для этого использовалось несколько тысяч микрокассет, чтобы распыление было повсеместным и равномерным), а дальше происходило следующее – у находящихся в мире существ массово наступала спонтанная лейкопения. «Быстрые семена» обладали способностью почти мгновенно вызывать аплазию костного мозга. Ну а потом природа очень быстро доделывала все остальное сама – население вымирало от своих же собственных внутренних болезней. Вирус, разработанный для нужд Братства, мутировал быстрее, чем осуществлялся синтез препарата, способного его уничтожить. Поэтому искать средства для его лечения было бесполезно – их не могло существовать.
После, еще через месяц, вирус погибал сам – и новым хозяевам через очень небольшой срок доставался пустой и чистый мир… в котором нужно было только убрать трупы, но ведь в этом нет ничего страшного, правда?
Слушая эти «откровения», Стовер начал понимать вещи, которые ему до этого момента были неясны. Во-первых, Братство, и раньше не казавшееся ему хрустально-чистым, предстало в новом свете – это кем же надо быть, чтобы искренне считать, что
Стовер отлично знал, что существует «Межрасовая и межвселенская Конвенция о Правах», в которой четко оговорено условие – ни при каких конфликтах, ни при каких обстоятельствах, ни в каких войнах подобное оружие применять нельзя. Даже такие моральные уроды, как та же Железная Сотня, к подобным методам не прибегали. Даже самому Стоверу, с легкостью отдавшему приказ уничтожить Террану, подобное в голову не приходило.
Существовали также «Правила Войн, Экспансий и Конфликтов», согласно которым такое оружие считалось уже не средством ведения войны или захвата территории, а средством для осуществления массового геноцида – а это уже… н-да…
Мир или конклав, начавший подобную политику, тут же взяли бы в оборот как минимум официалы. Как минимум, потому что на следующем этапе вмешался бы Контроль, и такая цивилизация была бы… Стовер даже зажмурился. Интересно, Нудга и другие неофиты, с которыми сейчас идет беседа, – они что, совсем тупые? Они не знают законов? Или…
– Сестра Нудга, я бы хотел спросить вас – как вы считаете, использование вируса правомерно? – поинтересовался он. – Ведь есть закон, в котором сказано, что подобное…
– Эти законы придумала грязь для грязи! – презрительно бросила та. – Легко понять почему. Они хотели застраховаться от таких, как мы. Чуяли, что грядет возмездие за их мерзость. Чуяли, твари! Вот и навыдумывали преград и правил, чтобы, случись что, спасти свои шкуры!
– Простите, но я должен уточнить, – вмешался вдруг Грегори. – Свод законов, о котором сказал Микаэль, не был создан Контролирующими или Официальной Службой. Этот свод был принят миллионы лет назад, и создали его, насколько я знаю, совместно шесть разумных рас, которые…
Сестра Нудга пренебрежительно засмеялась. Следом за ней захихикал Учитель, а спустя несколько секунд – брат Хал.
– Ох, Грегори… Эти законы создала грязь, – отсмеявшись, заверила Нудга. – Когда смотрите на такое, сразу думайте, кому это выгодно. У кого есть корысть. Кто от этого выиграет. А тут все ответы на поверхности и сомнений не вызывают. То, что делаем мы, очищает мир целиком, понимаете? И снаружи, и внутри. А согласно этим «законам», – слово «законы» она произнесла, будто выплюнула, – мир, даже такой порочный, как этот, все равно останется куском грязи, сколько с ним ни воюй и сколько в нем ни проповедуй.
– Верно, верно, – подтвердил Учитель. – Вот это действительно верно. Микаэль, поймите… Сестра Нудга, может быть, и кажется вам сейчас слишком ярой, но ее гнев вполне можно понять. Почему, имея в руках средство от болезни, мы должны пройти мимо больного, а не помочь ему?
– Средство от болезни? – с недоумением переспросил Стовер. – Ну, если болезнью считать разумную жизнь, то да, действительно. Вот что я скажу вам, господа. С одной стороны, вы, безусловно, правы. И даже отчасти разделяю ваш порыв. Но с другой стороны, в данном конкретном случае использовать средство действительно нельзя. Скорее всего станция сюда не вернется. Скорее всего! Но этот мир – уже практически в Мадженте, а там перемещения осуществляются по иному принципу, и, пока есть вероятность, что станция сюда придет, трогать этот мир нельзя. Мы не знаем точно, где они сейчас и куда пойдут. Можем только предполагать. Сестра Нудга, как вы думаете, что скажет Великий, если вы спугнете станцию и она уйдет с выбранного маршрута, который мы пытаемся сейчас вычислить?
Нудга раздраженно засопела. Задумалась.
«Черт, голова кругом от этого всего! – злился Стовер. – Проклятые твари! Меня со всех сторон окружают уроды и твари!.. Какая все-таки мразь это Братство. Таенн, при всей моей ненависти, был все же отчасти прав, когда говорил, что я – слишком мелок для их масштабов. Отчасти, потому что я не мелок, конечно, но вот цели… если вдуматься, то у них и цели-то нет! Почему иду я? Мне хочется оторвать голову ублюдку-коту и забрать себе станцию, которая сто?ит, как пара-тройка планет. Дальше – заняться своими собственными делами, вполне себе приятными. А эти? Ну, догонят они станцию. Ну, перебьют тех, кто на ней находится.
