– А мы и не пойдем. Пойдут огонь и нож, – усмехнулся Ит.
– Только сначала ты себя в порядок приведи, – тяжело вздохнув, сказал Скрипач. – Вообще мысль дельная. Светиться там своими рожами ну совершенно не с руки. Особенно с учетом немцев.
– Я не понял, кто пойдет? – удивился Федор Васильевич.
– Рыжий, покажи, – попросил Ит.
Скрипач вышел на середину комнаты, с минуту постоял, опустив голову, затем выпрямился. Сначала никто не сообразил, что происходит, а потом у Роберты и Федора Васильевича глаза медленно полезли на лоб.
Лицо Скрипача менялось. Сначала почти неуловимо, но затем изменения начали проявляться все явственнее – разрез глаз сделался иным, линии скул и подбородка смягчились, губы стали ярче и полнее, несколько прядок медных волос закрутились в изящные тонкие спиральки. Одновременно стало меняться тело и руки – утончились запястья, пальцы, линия плеч обрела плавность… и вот посреди комнаты стоял уже не Скрипач, а красивая девушка лет двадцати пяти. Девушка чуть наклонила голову и внезапно лукаво подмигнула Федору Васильевичу. Тот изумленно захлопал глазами.
– Мы метаморфы, – невозмутимо пояснил Ит. – Это одна из метаморфоз. Разрешите представить – Файри, она же Огненная Бестия, она же Саламандра, она же Лайт. Метаморфоза «огонь», проще говоря. Практика доказывает, что женщина иной раз способна запросто попасть туда, куда мужчину в жизни никто не пустит, причем без всяких для себя последствий. Файри и Найф в этом неоднократно убеждались.
– Волосы и сиськи делать не буду, мне лень, – томно произнесла девушка чуть хриплым глубоким меццо. – Жаль, что моя лучшая подружка Найф сейчас не при делах. Но ничего, это поправимо, верно?
Ит кивнул.
– Это как? – обрел дар речи Федор Васильевич.
– Это-то как раз не сложно. – Ит задумался. – Сложно другое. Нужна техника, с помощью которой можно за неделю проскочить все шесть точек. Способ, чтобы протащить эту технику через границу. И что- то, с помощью чего колонну, с которой мы пойдем, можно будет задержать в Нью-Йорке до нашего возвращения.
Ольшанская вдруг встала, подошла к Скрипачу. Задумчиво и внимательно осмотрела его с головы до ног, недоверчиво хмыкнула.
– Какие-то вопросы? – с вызовом уставилась на нее Файри.
– Это… имитация или вы сейчас действительно женщина? – спросила Ольшанская.
– Я сейчас действительно женщина, – подтвердила Файри. – Причем полностью. И даже на генетическом тесте я буду женщиной. Роберта, мы обычно работаем в мирах, которые сильно обогнали ваш, и как вы думаете, мы хотим в один прекрасный момент проколоться на метаморфозе?
– Вопросов нет, – развела руками Ольшанская.
– Тогда я – обратно, – сказал Скрипач уже обычным своим голосом. Через минуту лицо его стало прежним. – Слушай, а я по ней, оказывается, соскучился, – обратился он к Иту. – Лет десять, по-моему, не использовали… я прав?
– Если не больше. – Ит задумался. – Как бы не все пятнадцать.
– Способ, способ, способ… – пробормотала Ольшанская. – Нашла!
– Что вы нашли? – не понял Федор Васильевич.
– Гуманитарная миссия. Можно устроить образцово-показательный скандал в Центральном парке, а заодно и немного помочь тому несчастному, который там окажется… в смысле, гостю.
– Хорошая мысль, – одобрил Ит и улыбнулся Ольшанской. – Теперь дело за всем остальным…
09
На колонну, идущую из Москвы в Нью-Йорк, напали «санди».
И пока у первых трех машин шла ленивая неспешная перестрелка, «санди» под шумок порезали кузов последней машины. И поперли оттуда несколько деревянных ящиков, в которых (английская таможня это может подтвердить под присягой) находились запчасти для антикварных русских машин, находящихся в государственном Техническом музее США. Видимо, подумали, что это оружие.
Сволочи.
И колонна пошла дальше, причем последняя машина шла с раскуроченным кузовом, наспех затянутым брезентом, кое-как прихваченным парашютными стропами.
На этом неприятности колонны не кончились, они, по сути, только начинались. Когда колонна подходила к территории США и собиралась уже покинуть нейтральную зону и пройти таможню, у головного «БЛЗ» лопнуло переднее колесо, и машина чуть не ушла в воду. Ее перекосило, занесло, и она, вдобавок к покрышке, разлетевшейся буквально в лохмотья, еще и встала так, что перегородила собой всю дамбу.
С американской стороны вышли на скутерах пограничники. Они застали следующую картину – отчаянно матерящиеся русские резали гигантскую покрышку, и, по всей видимости, собирались монтировать новое колесо – по крайней мере, на машину уже установили лебедки.
По международным законам кидать резину в море было нельзя. Ее полагалось сжечь на дамбе.
Русские жечь резину не хотели, а хотели они благополучно кинуть в воду то, что осталось от покрышки, поставить колесо и дойти наконец до города.
Погранцы объяснили русским, что они не правы.
Русские ответили, где они погранцов и законы видели. И не хотят они нюхать всю ночь эту пакость, потому что им жить еще не надоело.
Препирались с час, не меньше, но потом караванный все-таки отдал приказ – покрышку сжечь.
И русские стали жечь резину.
И жгли ее всю ночь.
Погранцы, понюхав часик, сели на скутеры и, подбадриваемые едким дымом и не менее едким русским матом, отбыли обратно.
Наступила ночь.
С последней машины, той, что с порезанным кузовом, четверо русских сноровисто сгрузили пять деревянных ящиков. За три минуты распаковали. Двое из них потащили деревяшки к резиновому костру, а двое, еще за три минуты, соединили содержимое и швырнули в воду.
Металл булькнул и, как и положено металлу, пошел ко дну.
Деревяшки быстро сгорели, через час от них не осталось ни следа.
К утру колонна была уже на таможне Нью-Йорка.
А через сутки караванный повел своих людей на экскурсию по городу. Видимо, чтобы продемонстрировать самый правильный в мире «русский стиль жизни». Сначала посетили музей авангардного искусства, потом – галерею классической живописи, а потом отправились на Манхэттен, в музей Естественной истории.
И после музея решили прогуляться в Центральном парке.
Исходить, конечно, пришлось из местных условий. Это всей операции очарования не добавило, потому что условия оставляли желать лучшего. Кроме того, операция требовала некой нарочитости, в некотором смысле это был фарс, наполовину состоящий из тщательным образом продуманного плана, а на вторую половину – из серии экспромтов и провокаций.
На подготовку ушло пять месяцев: рекордно короткий срок для поставленной цели. Первоначальная задача (проверка американского гекса, рассчитанного Ольшанской) обросла рядом новых. Совершенно неожиданно к операции присоединился Ространс, а затем Министерство иностранных дел.
Оказывается, «Глобал транзит» перешел дорогу многим. Слишком многим. Пол Эрменхильдо Теодуло, основатель, директор и единственный владелец «Транзита», за последние двадцать пять лет хорошо
