самом деле больше не было, температуру сбили, ошибку полупьяного хирурга исправили. Ну, спит – и пусть спит. Просыпается пару-тройку раз в сутки, ест нормально, пьет нормально. На этом этапе большего и не нужно.
Ит, как и обещал, постоянно находился поблизости. Сидел, следил, помогал сестрам, хотя это не требовалось, – все лишь с одной-единственной целью. Чтобы Скрипач, изредка просыпаясь, видел, что он тут. Спать, конечно, почти не получалось, максимум, что выходило, так это подремать на стуле рядом с кроватью. По вечерам звонила Роберта, пыталась убедить его, что нужно обратить и на себя внимание тоже, но Ит ее просто не слушал.
На шестой день, уже вечером, его позвал в коридор дежурный врач.
– Я, конечно, все понимаю, – осторожно начал он. – Но вы бы хоть немного отдохнули. Нас предупредили о ваших проблемах, и нам совсем не нравится, как вы себя в результате ведете.
– Я дал слово, что буду с ним, – спокойно ответил Ит.
– Но вы и так будете. Слушайте, давайте поступим следующим образом. Я сейчас покажу вам палату…
– Какую палату? – не понял Ит.
– Ну, палату… Завтра мы его из реанимации переводим, я разве не сказал?
– Нет, – ответил Ит.
– Простите ради бога, видимо, сам позабыл. Завтра утром консилиум, и можно вниз, потому что в реанимации ему делать уже нечего. Пойдемте, посмотрите. Она, правда, маленькая, зато там и вы сможете ночевать… Если не понравится, то дадим другую, но, боюсь, она не в этом корпусе будет. У нас с двухместными в хирургии сейчас напряженка.
Они спустились на этаж ниже, прошли по длинному широкому коридору в самый его конец. Врач открыл дверь (Ит с удивлением отметил, как эта дверь выглядит – тяжелая, чуть ли не дубовая, кажется), и они вошли в… Ит оторопело потер ладонью глаза.
– Ну как? – с тревогой спросил врач.
– У нас квартира меньше, – честно ответил Ит. – Тут сколько? Метров двадцать?..
– Точно не знаю. Вам подойдет или другую поищем?
– Подойдет, – медленно проговорил Ит. – Более чем…
Высокий, под четыре метра, потолок. Паркетный пол. В той части комнаты, которая прилегает к окну, – две кровати, совершенно не больничного вида, деревянные, с красивыми полированными спинками. По большой тумбочке рядом с каждой, и на каждой тумбочке – настольная лампа на бронзовой ноге. Вторая часть комнаты тоже не пустует. В одном углу шкаф, добротный, трехдверный, в другом – большой холодильник. У стены – приемник, здоровенный, кажется, «Ригонда» – этакий ящик на ножках. Рядом стоит письменный стол, на лаково сияющей столешнице – помпезная хрустальная пепельница и вполне современный телефон цвета слоновой кости. Рядом со столом стул в льняном чехле. Еще один такой же стул стоит возле окна, между кроватями. Чистота поразительная, и запах… Ит нахмурился. Совершенно не соотносится с больницей этот запах. Отутюженная ткань, тончайший, еле слышный отзвук чьих-то дорогих духов, мастика, которой натирают полы, и почему-то – совсем слабая нотка то ли ванили, то ли свежей выпечки. Ну и ну…
– Ванная и туалет вот здесь. – Врач открыл белую дверь в углу комнаты. – У каждой кровати кнопка вызова персонала. Первые дни ходить ему будет трудновато, поэтому дадим кресло, можно выбираться гулять, у нас очень хороший парк. Что еще?.. Еда – четыре раза в день, если не понравится наша, то можно заказывать, ну или из дома кто-нибудь привезет, это не проблема. На первом этаже есть киоски: пресса, всякие мелочи… Процедуры согласно назначениям, перевязки делаются прямо здесь, никуда ходить не придется. Если что-то еще потребуется, просто скажите любой сестре, в течение дня будет…
– Стоп. – Ит поднял руку. – Можете не продолжать.
– Так вам подходит?
– Нам все подходит, – неуверенно ответил Ит. – Только непонятно, за какие заслуги нам это, – он обвел помещение взглядом, – и зачем оно нам, собственно? Нас бы вполне устроило что-то гораздо более скромное.
– Скромное? – Врач растерялся. – У нас более скромного нет. Разве что трехместные, но за вас попросили, дали распоряжение, и… Так, ладно. Устраивает и устраивает, за чем бы дело стало. Может, вы сегодня тут переночуете? Поужинаете, выспитесь.
– Спасибо большое, но я все-таки побуду с ним, – решительно заявил Ит.
– Вы девять дней не спали! – Врач наконец-то окончательно потерял терпение. – Если с вами что-то случится, мне оторвут голову!.. Я вас очень прошу, останьтесь в палате на ночь!..
– Кто вам оторвет голову? – удивился Ит.
– Кто надо, тот и оторвет. Не будьте вы таким эгоистом, в конце концов.
– Перестаньте говорить загадками, – обозлился Ит. – Я вам очень благодарен за то, что вы для нас делаете, но сам для себя я некоторые вопросы буду решать так, как нужно мне, а не мифическому кому-то. Первое – я сейчас возвращаюсь обратно. Второе – если вам кто-то будет говорить подобное тому, что вы передали, отправляйте этого кого-то прямиком ко мне, сам разберусь. И третье – если вы действительно хотите мне помочь, как вы утверждаете, достаньте где-нибудь чашку кофе. Врать не буду, спать хочется, и кофе был бы очень кстати.
– Ладно. – Врач развел руками. – Уговорили. Но ведь у вас…
– Вы про кисту? Да, она у меня есть, – подтвердил Ит. – Только это ни на что не влияет. Удушье я сейчас купирую сам, так что можете не волноваться.
– Я бы не волновался, если бы у меня не было семьи и годовалой дочки, – пробормотал врач. – Тут… это хорошая работа. А если я ее из-за вас потеряю, нам всем придется очень трудно… Боюсь только, что вам этого не понять. «Друзья», они к детям относятся… чаще всего им просто не до того.
– Чего?.. – Ит опешил. – Кто относится?.. Мы?.. Плохо?.. К детям?!
– Ну да. Однополые супружеские пары. – Голос врача звучал виновато. – Это же известный факт. Ладно, проехали. Действительно, какое кому до этого дело…
Ит закрыл глаза и медленно вздохнул, чтобы как-то сдержаться. В этот момент ему очень хотелось дать врачу по морде. Он даже представил себе этот удар – коротко, с левой, или в скулу, или в ухо, а лучше и туда, и туда…
– Знаете, – проговорил он медленно. – Впредь, прежде чем говорить подобные вещи… хотя бы думайте. Или разберитесь в вопросе для начала. Иначе может получиться как сейчас: крайне неудобно. Мы гермо, мы были женаты, нашему сыну сейчас двадцать четыре года, и так получилось, что мы, по всей видимости, в новом поиске – для таких, как мы, жить без семьи вообще невозможно…
В висках застучало.
– И не смейте шантажировать меня!.. Тем более ребенком, – рявкнул он. – Кто вам дал право…
Горло сдавило спазмом.
– Как вы можете…
Нет, все-таки девять дней не спать после отработки, длившейся в общей сложности почти два с половиной года, – это перебор. Он сделал шаг назад, наткнулся на стул, схватился за спинку. Ну, все. Сейчас рухну. Совсем сдали нервы, если от белиберды, которую несет незнакомый человек, такое происходит…
– Вам плохо?
– Идите вы к черту, – с трудом проговорил Ит. – Если бы не рыжий, ноги бы моей тут уже не было… после таких заявок…
– Господи, извините! Я не хотел вас обидеть, я не подумал…
– Вы и не обидели, – горло перехватывало. – Вы просто… только что… первый в этом мире сказали ту пакость, из-за которой… такие, как мы… рауф… предпочитают, чтобы о них не знали… Как вы вообще можете говорить… подобное… когда видите кого-то третий раз в жизни! Какое вы имеете право кого-то судить, когда вам даже повода никто не давал!.. По какому праву вы вешаете сейчас такие ярлыки… о, боже… я хочу домой… – Его шатнуло. – Уберите… руки!..
В глазах темнело. Главное – не сорваться, не убить случайно этого придурка… Он оступился, упал на колени. В голове – сумятица и откуда-то всплывшая фраза, сказанная Фэбом миллион лет назад: «Будь
