вопросов не возникает, они ничего не делали, сибаритствуя и поглощая излишек устриц. Недовольство народа росло, и клан Пожирающих рыбу ловко воспользовался этим. Под торжественные песни народа предыдущих правителей отправили в отставку, и новый клан начал управлять Змеиным архипелагом. Кстати говоря, они частично выполнили свое обещание. Каждый город, каждая деревня, а потом и каждый гражданин получил бумагу, согласно которой вступал во владение участком устричной отмели. По этой бумаге можно было всегда получить причитающуюся тебе долю устриц, оплатив «лишь стоимость добычи и доставки».
Но потом оказалось, что эти бумаги можно продавать! Но и без них стоимость устриц оставалась прежней – еще бы, их ведь выращивало море, и никаких других затрат у добытчиков не было. Вначале отдельные раконцы, а потом целые семьи и кланы начали продавать свои бумаги, уверенные, что это ничего не изменит. И весь этот поток сходился к клану Пожирающих рыбу!
Впрочем, тогда тоже никто не забил тревогу. Устриц вполне хватало – к тому же их стало больше. Правящий клан наладил торговлю со стархами, выменивая у народа моря глубоководных устриц на водоросли, попадающиеся на побережье. Стархи очень ценили эти водоросли, а вкус у глубоководных устриц был даже лучше, чем у прибрежных. И всех все устраивало, пока не начали рождаться больные дети.
Это было ужасно. Народ Вар-Раконо очень трепетно относился к своему потомству, внимательно следя за чистотой расы и уничтожая тех, кто был слишком слаб или уродлив. Но это! Целое поколение оказалось хилым и неразвитым, никто не знал, что нужно делать. Уничтожь их – и раконцы лишится будущего. К тому же вряд ли новое поколение будет сильнее – ведь их родители скоро состарятся и не смогут воспитать и поддержать их. В связи с этим отменили многие ограничения, в школах ввели дополнительный год, чтобы у подрастающих детей было лишнее время окрепнуть. Только все это оказалось полумерой. Тогда один из молодых биологов, Кар-Их из клана Метко стреляющих, заявил, что, согласно его исследованиям, морские устрицы не содержат веществ, необходимых подрастающим раконцам; более того, в них скапливаются вредные глубоководные примеси, которые жители моря специально добавляют в свои посевы, чтобы получить бульший урожай.
Сделав небольшую паузу, Ракх-инти слабо улыбнулся.
– Конечно, это повредило всем нам. Но мы – это в основном уже сформировавшиеся особи, к тому же давшие потомство. Но дети, наши дети! Мы стали возмущаться. Молодой ученый-биолог тут же исчез, а другие стали утверждать, что он не прав и морские устрицы не приносят такого уж вреда, хотя никто даже не пытался сказать, что они столь же хороши, как и прибрежные.
Тут внезапно вспыхнула небольшая гражданская война. Один из кланов поднял мятеж, выдвигая непонятные и эгоистичные требования. Тем не менее для его усмирения не направили элитные части, которые быстро и беспощадно вырезали бы под корень всех восставших. К ним отправили небольшие и слабые отряды, с переменным успехом постреливающие друг в друга из укрытий. Это тянулось довольно долго – с раздутыми победами и утрированной скорбью по погибшим. Война одного дня растянулась на годы. Народ Вар-Раконо не сразу понял, что его просто отвлекают от истинных проблем. Когда раконцы, глядя на своих детей, принялись требовать у правящего клана здоровой пищи, его члены только посмеялись над возмущенными и предъявили бумаги, согласно которым практически все побережья принадлежат им. Впрочем, устрицы там уже и не живут. Все заливы, за небольшим исключением, засеяны водорослями – морской народ очень щедро платил за них, и клан Пожирающих рыбу купался в роскоши, не обращая внимания на страдания простых раконцев. Они заявили, что закон на их стороне и подтвердили это силой, призвав на помощь элитные войска.
Ракх-инти прикрыл глаза рукой и помолчал, пытаясь справиться с эмоциями.
– Те немногие, кто сохранил свои бумаги, их просто выбросили; им предъявили побережье вроде этого, – он обвел рукой вокруг. – Песок и скалы, скалы и песок. Вдобавок для устрашения народа правящий клан завел гигантскую рептилию, которой публично приносят в жертву непокорных преступников – а по сути, просто недовольных существующим положением. Те, у кого есть деньги на здоровую пищу, были вынуждены переехать в богатые районы – слишком многие с завистью, а то и с ненавистью стали поглядывать на их здоровых детей. А там… Ныне в спецшколах учат иначе, чем в обычных. Вместе с более глубокими и полными знаниями им прививают совершенно другое мышление. О том, что раконцы – существа разные, и если одни – соль земли, то все остальные – прах и грязь, пыль под их ногами…
Грея вскочила и топнула ногой, в горячке не заметив, как раскололся валун.
– Я знаю, что это такое. В мире Хранителя этому даже придумали название – фашизм. Только там преследовали и уничтожали другие расы, а вы – свою собственную. До чего же это мерзко… Словно змея, кусающая собственный хвост. Впрочем, у вас это только зарождается, и все можно попробовать остановить. Что вы решили?
Ракх-инти спрятал глаза.
– Великая, нас воспитывали в уважении к собственным законам. Лишь немногие из нас постепенно приходят к мысли, что если закон направлен не на благо народа, а ему во вред – это неправильный закон, и тот, кто его принял – уже преступник, которого нужно уничтожать без сожаления. Просто нас слишком мало, и мы слишком слабы – не будь тебя, вряд ли мы решились бы на что-то серьезное…
Грея глубоко вздохнула и посмотрела на заходящее солнце. Огненный диск уже почти касался поверхности моря, и жрецу на миг показалось, что он слышит шипение раскаленной воды, испаряющейся под взглядом яростного светила. Или это драконесса разговаривала сама с собой? Он торопливо посмотрел на собеседницу и оторопел: заходящее солнце облило гибкую человеческую фигуру красным цветом, казалось, она вся в крови. Потоки крови заливали землю, камни и исчезали в море, которое флегматично облизывало скалы. Наконец Грея перевела взгляд на Ракх-инти; ее зрачки, превратившиеся в две вертикальные полоски, медленно расширились и вновь обрели сходство с глазами обычной девушки.
– Хорошо. Будем решать вопросы по мере их поступления. Первое – крокодил, или кому там у вас приносят жертвы? Потом – мятежники на юге страны. А затем вплотную займемся правящим кланом и разведением устриц. Но для начала мне нужно оружие.
Девушка вытянула вперед руку – та на глазах обросла чешуей, превращаясь в лапу дракона. Груды мышц громоздились под кожей, свиваясь в причудливые узлы и заставляя топорщиться чешуйки. Последними вылезли когти – огромные, желтые, способные пробить все на свете – и камень, и металл, и собственную чешую. Драконесса усмехнулась и, обрезав один коготь, принялась трансформировать руку обратно, сжимая обрезок в руке. Когда она закончила, в ладони у нее остался небольшой бритвенно-острый волнистый клинок со странными разводами по краям и рукоятью в виде головы дракона.
Подмигнув изумленному раконцу, Грея улыбнулась:
– Когда-то так создавалось оружие, способное перевернуть мир. Пошли искать твоего крокодила.
Дверь камеры с лязгом распахнулась, и несколько фигур в просторных монашеских одеяниях мигом заполнили собой крохотную каморку. Элана тут же сбросили на пол и принялись остервенело пинать, даже не сняв брезента, который неплохо смягчал удары, да и тело, лишенное чувствительности, равнодушно воспринимало тычки и ушибы. Только раз, когда чей-то сапог чувствительно проехался по лицу, Хранитель застонал – грубая подошва, как терка, ободрала щеку.
– Хорошо! Стонет – значит, жив. Берем его.
Монахи суетливо подхватили брезент и, вполголоса переговариваясь, понесли его вниз, к допросным комнатам.
– Разматывайте, – еще не видя говорящего, Элан узнал голос: верховный иерарх решил лично посмотреть на важного узника.
Потом в поле зрения Хранителя показалась седая благообразная голова, и он окончательно уверился, что все происходящее с ним в коконе – не сон, а странная, причудливая реальность или магия…
– Значит, молодой человек, вы любите подслушивать? Похоже, у вас неплохие задатки, и вы еще можете быть полезны Церкви. Нам нужны легкие люди. Конечно, вы уже услышали достаточно и понимаете, что с дармовой силой придется расстаться – она вообще предназначена не людям, а существам по-настоящему высшим…
Иерарх помолчал, наблюдая за реакцией Хранителя, которого как раз начали растирать, восстанавливая кровообращение, и острые приступы боли в онемевших мышцах пленного помешали иерарху продолжить беседу.
