болезненный вывих локтя, для лечения которого потребуется две операции и год физиотерапии.
Ледяной тон моего голоса заморозил ухмылку на его губах.
– Ты хоть представляешь себе…
Бьянка покачала головой.
– Бернард, мистер Донелли недавно на Басолте. Сэм, это мой брат, Бернард.
Я смерил его взглядом и обнаружил сходство. Он не был похож на свои портреты из книг, его волосы были светлее, и бороды он уже не носил. Я ничего больше не сказал.
Бернард фыркнул, но у него не получилось так же хорошо, как у Квома. Он задержал на мне взгляд на мгновение и перевел его на сестру.
– Отец хочет тебя видеть.
– Здесь? Сейчас? – Она поднялась на цыпочки, чтобы увидеть графа Джермейна, обменивающегося рукопожатиями с Эмблином. Оба улыбались в головизионные камеры, запечатлевавшие происходящее для потомков. Невзирая на их улыбки, я видел напряженность в их жесткой хватке и улыбки не распространялись даже на кончики губ. Глаза изливали чистый яд.
За графом в очереди стояли ещё два человека, похожие на Бьянку и Бернарда. Мужчина Тейт – был немного старше, немного выше и намного крепче Бернарда. Женщину – Сару – я узнал из статей о Эмблине, в компании которого она обреталась. На изображениях она была блондинкой, но сейчас её волосы имели темно-коричневый цвет. Её брат все ещё выглядел блондином, но этот цвет волос он нашёл в банке с краской.
Бьянка улыбнулась мне.
– Извините меня, Сэм.
– Конечно, миледи. – Я поклонился ей, а её брата просто испепелил взглядом.
Они скользнули в бурлящую массу людей и Квом снова оказался рядом со мной, заслонив собой момент воссоединения семьи.
– Вот оно, Сэм, будущее Басолта. После отца править будет Бернард, а ты его только что видел во всей красе. Я слышал, что когда на западе города взорвалась канализация, он и Тейт стояли на балконе дворца и громко хохотали над бедами маленьких человечков, здорово подпортив своё реноме. Я лично сомневаюсь в том, что это правда, но картина очень хорошо вписывается в портрет обоих самодовольных расистов.
Я насупился.
– Я так понял по удивлению Бьянки присутствию её отца здесь, что это – последнее место, где она ожидала его встретить.
– Это действительно так, но здесь собралось так много богатых и влиятельных, что граф не может позволить себе не появиться среди них. Он и Эмблин рассорились после того, как наш гостеприимный хозяин попросил руки Сары. Консервативность графа такова, что блейкисты по сравнению с ним кажутся либеральными просветителями, и он пришёл в ярость оттого, что какой-то низкий торгаш вздумал, будто достоин породниться с кровью Джермейнов. Жаль, потому что Эмблин любил старика и давал ему скидки по сделкам, немного помогая поддерживать семейные финансы на плаву, но сейчас эта труба перекрыта.
– И все равно он здесь.
Квом шмыгнул носом, а его собачка чихнула.
– Конечно, он здесь. Эмблин его не станет останавливать. Я уверен, приглашения ему не посылали, но тем не менее, номер забронировали. Эмблин желает попасть в высшие слои басолтского общества. Он хочет, чтобы его рассматривали как равного и, если его кровь не котируется, то могут котироваться его манеры. Также ему помогает его благотворительность и он жертвует фонду как для того, чтобы улучшить свой имидж, так и для того, чтобы уколоть других Джермейнов, весьма скупо поддерживающих начинание Бьянки.
Я лукаво посмотрел на него.
– Довольно проницательный анализ политической ситуации для человека, притворяющегося не более чем кулинарным критиком.
Квом начал возвращаться в роль и все отрицать, но потом его темные глаза сузились. Он зашептал на ухо собачке:
– Мистер Сэм видит то, чего другие не замечают, Крошка. За ним стоит приглядывать.
– Надеюсь, вы за мной приглядите, Квом. – Я ухмыльнулся. – В конце концов я буду играть на ваши деньги.
Обед был очень хорош. Я сидел за столом на десять персон, между актрисой и медиумомспиритологом, что очень подходило под мои представления об аде, особенно когда медиум начал поздравлять актрису с достижениями её прошлых жизней. Когда они начали обмениваться мнениями, по поводу того, кем актриса была в её прошлой жизни, я почувствовал, что начинаю приближаться к моей следующей.
После обеда были музыка и танцы. Я сумел вытащить Бьянку на паркет и мы неплохо двигались вместе. Я бы попросил её потанцевать ещё, но рано накатил вечерний шторм. Все замерли, когда массивные полыхавшие огнем серебряные нити промчались сквозь небо и врезались в землю. Молния пронеслась так быстро и была такой яркой, что у меня перед глазами остались темные круги. После ударов наиболее зрелищных молний гремели спонтанные аплодисменты.
Я улыбнулся. Мне было понятно, как Эмблин сумел использовать пропущенное другими рекламистами. Они пытались спрятать от людей дождь. Они думали, что люди испугаются молний. Эмблин поднял Дворец так высоко, что люди могли стоять, словно боги над облаками и наблюдать как стрелы серебра истязают планету под ними. Это давало неописуемое ощущение могущества.
А того, кто жил здесь слишком долго, убеждало в том, что судьба планеты должна лежать исключительно в его руках.
Как только гроза ослабла, официальный приём закончился. Квом позвонил в зал для игры по крупным ставкам и организовал для меня кредит. Я покинул вечеринку и направился туда, обнаружив несколько игроков из числа людей, виденных мной наверху. Я присоединился и несколько первых кругов играл осторожно, наблюдая. Я рано сбрасывал, потому что карта особенно не шла, но для меня всё равно было преждевременно затевать что-то серьезное.
Как гласит старая покерная поговорка, если, посмотрев вокруг стола, ты лоха не видишь, значит ты лох и есть. Я уже нашёл нескольких, игравших так, как будто деньги ничего для них не значили. Они надеялись, что в макушку их поцелует госпожа Удача вместо того, чтобы воспользоваться собственной головой и дополнить недостаток удачи хитростью.
Я наблюдал, как они делают ставки и сколько они ставят. Была пара безуспешных попыток блефовать, но блефующие отступали, когда их агрессивно атаковали повышением ставок. Это дало мне понять, что этих людей можно обмануть блефом. А повышавшие ставки, сопротивляясь блефу, могли стать жертвой никудышной, судя по открытым картам сдачи, таившей в закрытых картах сильную комбинацию.
Я начал с извлечения тридцати тысяч стоунов из своего кредита и выбрал эту сумму до двадцати двух до того, как начал выигрывать. Я выиграл круг блефом, вернувшись на исходные. На следующем круге я поймал полный дом, но этого не было видно на открытых картах, поэтому мой очередной блеф встретил энергичное сопротивление. Я начал повышать и удвоил мои деньги за один этот круг.
Пара игроков решила закончить на этот вечер, освободив места для Бернарда и Тейта. За столом и так было достаточно лохов, но мы были готовы принять и новых. То, что Бернард меня невзлюбил и то, что Тейт перенял неприязнь своего кузена, совершенно не мешало, как и то, что они опорожняли стаканы с таким же энтузиазмом, с каким Квом глотал канапе.
Другие игроки за столом увидели смену власти за столом и продолжили
