очевидно предназначались для того, чтобы отправить их в вечность.
Капитан Ортега сделал несколько шагов для того, чтобы подойти к марсельцу.
— Вы хотите переменить галс, капитан? — сказал он ему вкрадчиво.
— Да, — возразил тот насмешливо, — разве это беспокоит вас?
— Нисколько, капитан.
— Мне хотелось бы подойти к вашему бригу, который слишком отстал позади, хотя он наконец решился следовать за нами.
— Как вам угодно, капитан; но только прежде чем вы прикажете этот маневр, мне хотелось бы сказать вам несколько слов.
— Я согласен, любезный господин, говорите, я слушаю вас.
— Извините, но мне кажется, что нам было бы удобнее в вашей каюте, чем здесь.
— О, не хотите ли вы исповедаться? — спросил он и громко захохотал.
От этой грубой шутки по телу бедного управляющего пробежала нервная дрожь; офицер же не смутился.
— Может быть, — ответил он с хитрой улыбкой.
Капитан, казалось, раздумывал.
— Пойдемте, — сказал он наконец.
И сошедши со шканцев, он направился к своей каюте, куда за ним последовали его пленные.
— Садитесь, и поговорим, — продолжал он, затворяя дверь. — Что хотите вы сказать мне?
— Я хочу сделать вам предложение, капитан, — ответил ему мексиканец.
— Хо, хо!.. — произнес капитан. — Предложение; оно должно быть очень выгодным, чтобы я принял его. Но все равно, расскажите; ничто так не усиливает жажду, как разговор; согласны ли вы с этим мнением?
— Вполне, — ответил офицер, подавая свой стакан, который француз налил до края.
— Теперь рассказывайте, я слушаю вас, — сказал капитан.
— Сеньор Гишар, — продолжал мексиканец, — прежде всего позвольте мне искренно извиниться перед вами. Я не знал вас; теперь я вижу, что вы, действительно, храбрый и отважный капитан.
— Да, да, — ответил тот, улыбаясь, — я пользуюсь этой репутацией на берегу; но продолжайте, пожалуйста, и прямо к делу.
— Дело вот в чем: какой выкуп требуете вы за возвращение нам свободы? — произнес он отчетливо.
— Гм! — произнес капитан, почесав за ухом. — Сознаюсь вам, что я не вижу никакой надобности возвращать вам свободу; так как вы в моих руках, то я предпочитаю оставить вас у себя; вы меня сильно мучили в последнее время, любезный господин.
— Боже мой, это потому, что мы не были знакомы, вот и все; не понимали друг друга, знаете ли вы…
— Знаю, знаю, — перебил он, — но почему же вы желаете изменить настоящее положение?
— Это не я, — с живостью произнес офицер.
— Но тут и вы участвовали; между тем, мне кажется, что десять процентов, которые я предлагал вам, составляли порядочную сумму, и вам следовало бы принять ее.
— Конечно, это было бы прекрасно; дон Ремиго сказал мне только о пяти, и вы согласитесь со мною…
— О, дон Ремиго! — воскликнул капитан. — Так вы, таким образом, обманываете вашего товарища!
— Но… — пролепетал управляющий.
— Молчите, милостивый государь, — сказал грубо офицер, — вы поступили бесчестно!
Бедный управляющий склонил покорно голову перед гневным взором офицера. Офицер продолжал:
— Ну, постараемся понять друг друга; я возвращу вам людей ваших и ваши товары, которые я захватил.
— Вот как! — произнес капитан, с гневом закусывая губы. — Вы захватили мою лодку?
— Боже мой, да, — сказал он просто.
— Далее? — продолжал капитан.
— Как далее? — воскликнул он с притворным удивлением.
— Да, этот выкуп я нахожу довольно скудным вместе с бригом вашим.
— Но он еще не взят.
— Нет, но его возьмут через час.
Эти слова были произнесены жестким и до того сухим голосом, который не допускал комментарий. Капитан встал.
— Допустим, что вы возьмете бриг, — продолжал офицер.
— Я непременно возьму его, — сказал он отчетливо.
— Хорошо. Вы возьмете его, и что же вы сделаете с ним?
— Слушайте, — сказал капитан, садясь опять, — о делах надо говорить серьезно, не правда ли? Я не более как негоциант, и для меня желательнее всего заключить с вами условие: мои условия будут не тяжелы; вы можете согласиться или не согласиться на них, это ваше дело.
— Ну расскажите их, — сказали оба пленника с некоторой надеждой.
— Вот они: во-первых, вы возвратите мне мою лодку, моих людей и мой товар.
— Хорошо, — сказали они.
— В этот раз товары будут перевезены сухим путем франко.
— Принимаем.
— Всякий раз, когда я буду нагружать или разгружать товары на этом берегу, я буду платить вам постоянную пошлину по семи процентов на вас обоих.
— Вы обещали десять.
— Может быть, но теперь более семи я не дам.
— Хорошо; мы принимаем.
— Вот бумага, перья, чернила; вы сейчас же составите мне двойной контракт, в котором должны быть упомянуты все условия и который будет подписан обоими вами.
— К чему этот письменный контракт?
— Для того чтобы вас повесили, ежели вы вздумаете обмануть меня, — сказал он грубо.
— Боже, что за мысль! — воскликнули они.
— Принимаете ли вы?
— Хорошо, пишите.
Они тотчас же приступили к делу; когда они окончили, капитан внимательно прочел контракт, тщательно обдумал каждое выражение, потом он сложил оба контракта и положил их к себе в карман.
— Все ли? — спросил капитан Ортега.
— Нет еще, — возразил он, — я хочу узнать еще имя того человека, который изменил нам.
— Это относится к дону Ремиго.
— Он называется дон Стефано Лобо, — сказал глухо управляющий.
— Благодарю вас, господа, вы свободны, то есть то, что вас сейчас же свезут на берег и вы сдадите мою лодку доверенному от меня человеку, который отправится с вами.
— А кто же отправится с нами? — спросил офицер.
— Вы узнаете его, — ответил лукаво капитан, дернув за сонетку, — это дон Маркос.
Капитан Ортега побледнел как полотно; он вынужден был опереться о перегородку каюты, для того чтобы не упасть навзничь, но, тотчас оправившись, сказал глухим голосом:
— Хорошо.
Вошел господин Гурсо.
— Возвратите им их шпаги; они свободны. Спустите лодку мексиканцев и свезите их на берег. Господа, я оставлю вас на некоторое время.
Он вышел из каюты и приказал юнге позвать дона Маркоса.
Тот тотчас же явился.
