отдохнуть здесь, торопливо пожал друзьям руки и продолжал путь один.
Было уже около восьми часов вечера. Флореаль-Аполлон сидел в темной камере на связке соломы; на ногах его были тяжелые колодки; руки скованы короткой цепью; вторая цепь, прикрепленная к стене, охватывала его пояс. Свет проникал в эту мрачную тюрьму только чрез узкое маленькое окно, находившееся на высоте десяти футов от пола. Кружка с водой и ведро составляли всю обстановку этого жалкого помещения.
Устремив взгляд в окно и пытаясь увидеть хоть клочок неба, Флореаль-Аполлон предавался глубоким размышлениям. Последние события, очевидно, не оказали на него никакого действия: его лицо было так же сурово и решительно, а взгляд так же мрачен.
– Два дня, – тихо бормотал он, – два дня – и ни одной новости с гор, ничего, ни слова, ни знака! Неужели они совсем забыли меня в этой тюрьме? Нет, этого быть не может: они спасут меня, они должны спасти меня! Что они сделают без меня? Я один держу в своих руках все нити заговора; я могу их выдать, увлечь в своей погибели, они прекрасно это знают! Но почему же они медлят? Почему они предполагают, что я мертв?
В это время в коридоре тюрьмы послышались шаги, медленно приближавшиеся к узнику.
– Что это значит? – с изумлением спросил он, – что нужно здесь тюремщику в это время?
Между тем шаги остановились перед дверью в его камеру. Послышался разговор двух людей. Флореаль приподнялся на локте и насторожил уши.
– Видно, у вас большая протекция, если вам разрешили видеть узника, – послышался чей-то голос, и Флореаль узнал тюремщика, – разве вы его родственник?
– Нет, я его друг! – насмешливо отвечал второй голос, крайне поразивший Флореаля.
– Марселен! Марселен живой! Здесь, в этой тюрьме! – пробормотал он. – Что это значит?
Он удвоил внимание.
– Вы знаете, товарищ, что тюрьму запирают в десять часов, – заметил тюремщик, – стало быть, вам можно пробыть там только около двух часов.
– Вы придете сказать мне, когда нужно будет уйти.
– Вы знаете также, что я должен запереть вас вместе с ним: это необходимое условие.
– Это мне все равно; вы ведь мне оставите свой фонарь?
– Мой фонарь? Не знаю, право, должен ли я согласиться на это!
– Черт возьми, не хотите ли вы, чтобы я свернул шею в этой темноте?! Покорно благодарю! Я пойду тогда спросить разрешения.
– Ну когда так, хорошо! Держите фонарь, а я открою дверь!
– Давайте!
Флореаль-Аполлон услышал, как ключ поворачивается в замке, послышался скрип отворяемой двери. Он лег тогда опять на свою солому и закрыл глаза.
Дверь отворилась.
– Я думаю, он спит! – пробормотал тюремщик, направляя свет своего фонаря прямо на лицо узника.
– Но беспокойтесь, я разбужу его!
Тюремщик с ворчанием повесил свой фонарь на гвоздь, вбитый в стену, и шутливо пожелав: «Всего хорошего» – вышел из камеры.
– Смотрите же, не забудьте меня здесь, – смеясь, проговорил Марселен, – местечко-то здесь не веселое!
– Хорошо, хорошо, не бойтесь, за вами придут!
С этими словами тюремщик захлопнул дверь, заботливо запер ее и медленно удалился.
Марселен некоторое время внимательно прислушивался к его удалявшимся шагам; наконец, когда они совсем затихли в отдалении, облегченно вздохнул и повернулся к узнику.
Флореаль в это время приподнялся и внимательно смотрел на него.
– А вы разве не спите? – проговорил Марселен.
– Я и не спал! – холодно отвечал негр.
– Тем лучше, тогда вы, значит, все слышали?
– Все!
Марселен подошел к узнику.
– Ты разве не умер? – с ненавистью спросил его Вуду.
– Как видите!
– А я думал было, что окончательно отделался от тебя!
– Вы ошиблись! – проговорил юноша с иронической улыбкой.
Наступило молчание; собеседники исподлобья наблюдали друг за другом. Наконец Марселен отвернулся, презрительно пожав плечами.
– Я считал тебя более сильным!
– Зачем ты пришел сюда? – спросил его негр.
– Спасти вас!
– Ты!
– Это вас удивляет?
– Конечно, разве ты не враг мне?
– Совершенно верно: я ваш враг, однако, повторяю, я пришел освободить вас!
– Не понимаю!
– Сейчас поймете. Я – ваш враг, так как вы нарушили данное мне слово, вы обманули меня, вы хотели меня убить, и если не убили, то только потому, что не смогли!
– Правда, только об этом я и сожалею теперь!
– Спасибо за откровенность, а все-таки я пришел освободить вас!
Флореаль поднял голову.
– Врагов не спасают! – проговорил он.
– Совершенно верно, но ведь всегда бывают исключения, и вот вам доказательство этому: я здесь!
– Не верю!
– И вы неправы, так как только от вас зависит быть свободным менее чем через час.
Вуду с недоверием взглянул на Марселена.
– Какие причины заставляют тебя поступать так?
– Одна причина, но она настолько важная, что на время заставляет забыть о моей ненависти.
– И эта причина?
– Прежде всего, я ставлю одно условие.
– Условие? Говори!
– Поклянитесь мне священной змеей, что, исполнив священные обязанности, вы дадите мне полное удовлетворение, один на один, в оскорблении, которое вы мне нанесли!
– Скажи мне сначала, чем ты руководишься, спасая меня?
– А я требую прежде всего от вас честного слова!
Флореаль некоторое время раздумывал.
– Ну, хорошо, – вскричал он наконец – клянусь тебе честью и священной змеей, что ты получишь от меня удовлетворение, какое желаешь! Теперь говори!
– Я уже сказал вам, что я глубоко вас ненавижу, но между мной и вами существует неразрывная связь.
Мы братья, мы оби и оба носим священный знак Пурра! Мои обязанности ясны отсюда. Они заставляют меня пожертвовать всем, чтобы только освободить вас. Я освобождаю не Флореаля-Аполлона, не человека, который хотел меня убить и которого я ненавижу, нет, я спасаю оби, своего брата, царя Вуду, своего начальника, а когда вы станете свободны, я опять стану ненавидеть вас, поняли ли вы меня?
Наступило молчание. Флореаль долго пристально рассматривал юношу, но лицо его выражало спокойствие и откровенность.
– Понял! – медленно отвечал он наконец.
– И что же вы решили?
