– Тут старосту ли, – заговорил матрос, – старшину ли, голову – никто слушать не будет, и так всем надоело. Назвать по-другому надо! Политическое, громкое название дать…
– Это верно, – сказал Сашка.
– А как бы, к примеру? – спросил Пахом.
– Президент! Вот это подействует!
– Это и у нас все говорят, мол, президента!
– Выберем и так назовем! А как ты сам, Егор?
– Да, может, так лучше…
– Ну, слава богу! – сказал Пахом. – А люди боятся, что ты не согласишься. А мучки-то дашь? Ну, слава богу!
– А кто это Дуняша? – спросила Катя, когда гости уехали.
Уши у Васьки стали красные. «Это от солнца!» – подумала Катя и заглянула ему в лицо. Васька все гуще краснел и, кажется, не мог ничего придумать, чтобы ответить.
А на бугре, черный от собственной тепи, сидел Налим. Он не сводил глаз с Катерины. Васька отдал тачку Кате и поднялся к нему.
– Тебе табаку, Налим? – спросил он.
Вася высыпал из кисета весь табак в пригоршню старателя.
– Тут у вас весело, – сказал Налим. – Она кто тебе? – кивнул он на Катю.
– Жена.
Налим взял табак и ушел.
Ваське легко работалось подле Катерины. Она подымала пески, валила их в тачку, а он катил. Или он набрасывал пески и вез, а она мыла. Или она везла, а он мыл. Сегодня, кажется, слова не сказали друг другу, а все было понятно и хорошо. Пока Катя не помянула про Дуняшу.
День был очень длинный, и солнце еще стояло высоко, когда Катька разглядела лодку на реке.
– Вон опять к нам славный дядюшка едет!
Сашка зло посмотрел на нее. К ней все быстро привыкли, как и к Федосеичу, словно они были своими в семье и в артели.
– Еще дите! Дура! – ругался китаец.
– Хи-хи-хи… – сдавленно отозвалась она.
– Че славный? Чем славный?
– А че плохой? – спросила Таня, заступаясь более за Катьку, чем за Советника.
– А че, хороший? Шибко-то ученый? Шибко барин? Живи в городе, бери взятки, сладко кушай. А че он пришел сюда? Золото мыть? Его откуда-то гоняли… Нос красный, больной, морда как у кота! Здорово! – хлопнул он подошедшего Советника по плечу и хитро улыбнулся. – Че приехал? Давно не видались? Вчера был и сегодня приехал? Егора надо? Егору нету! Сиди! Гостем будешь… Кушать нету…
«Хитрый у нас Сашка! Взъелся за что-то на славного человека!» – подумала Татьяна.
– Дозвольте обеспокоить, Егор Кондратьевич! – над разрезом появилась косматая голова Гаврюшки.
Егор вылез из начатой штольни весь в желтой глине.
– Видал нашего императора? Он как греческий царь, который сам пас скот! – сказал Студент, появляясь подле Гаврюшки.
– Городские ехали на прииск, – сказал Гаврюшка, – я их не пустил.
– Городских надо поменьше, – согласился Егор, – но от них не избавишься все равно.
– Да, уж лучше кобылку. Кто в нашем деле собаку съел. Китайцы едут на прииск. Я задержал. Как быть? Пускать? Они лопочут, мол, моя по-русски не понимает. Кто они? Как я их разберу?
Егор позвал Сашку.
– Конечно, пускать! – сказал тот.
– А ты пошли Гавриле в помощь своего человека, – предложил Егор.
Сашка что-то крикнул. Из-под берега пришел китаец с лотком, который ездил за доктором.
– Ты по-русски тунда? – спросил его Гаврюшка.
– Тупда! – улыбнулся лотошник.
– Он поедет, – сказал Сашка.
– Квитанция есть – работа есть. Квитанция нет – хунхуз, ходи обратно! – сказал лотошник.
– Еще вам донос, – тихо продолжал Гаврюгака, – и по имени меня не зовите при чужих. Кличка «Пристав», как я приставлен к охране. Голованов проехал. Он не признался, и я его не спросил. Будто не знаю.
– Как же ты узнал?
