деревянные клинья, потом этот клин бухнет и дерево ломает камень. Русские еще не подумали, а Эгава знает, что тут площадка сползет в море, если ее у воды не укрепить камнями, как берег в Осака у входа в реку, там, где построены две башни.
Все пошли за адмиралом к сараю, в котором хранился лес.
Запахло чем-то очень приятным – кипарисом, или сандаловым деревом, или просто хорошей, душистой сосной.
– Доски и брусья заготовлены давно и хранятся здесь для постройки кораблей, – пояснил Ота, – но постройка фунэ прекращена до тех пор, пока мы не научимся от вас строить западные суда.
– Хорошей пилки. Сухие доски, – сказал Колокольцов.
– Спасибо, – ответил Ота. – Эти доски я дарю вам... совершенно бесплатно...
Ябадоо бессилен. Но Ябадоо чадолюбив. Вечер вчера и все раннее утро сегодня он провел с детьми. Поэтому так мрачен. Нет от них радости. У него нет здоровых, крепких сыновей, каким сам он был в их возрасте. Он знал, что у захудалых самураев и у мелких пыжащихся чиновников, у этой мелкой сошки, выдающей себя за аристократов, часто дети нездоровые. В этих семьях стыдятся труда. Еще хуже у князей; их сытые, здоровые сыновья так истаскаются, что негодны быть отцами. Самое страшное для Ябадоо – остаться без крепкого наследника. Его первая цель в жизни – стать самураем. Вторая – иметь наследника, Чем сильнее наследник, тем лучше для Японии. Третье для себя – опередить Ота, стать богаче Ота... И научиться западному судостроению. Но держишь мальчишку на коленях и думаешь, что слабенький и глупенький. Как же тут не важничать на улице перед людьми?
Все выслушали мнение Ко-ко-ро-сан очень серьезно, и Ябадоо поглядел на него с благодарностью и надеждой.
– Здесь строились когда-то корабли для перевозки нашего камня в столицу, – объяснил Эгава, выходя.
– Поручик, произведете промер у берега, – сказал Путятин, обращаясь к Елкину.
– Зачем это пригодится? – спросил Уэкава Деничиро, чиновник из столицы. Третий по важности и чину после Накамура Тамея и Эгава. Он в прошлом году ездил на Сахалин по поручению правительства. Не член делегации Японии, но один из самых энергичных молодых ее служащих.
– Необходимо знать глубины для спуска корабля, – ответил Путятин. – А как называется это место? – обратился он к дайкану.
– Это Усигахора.
– Как перевести?
– Долина быка, – перевел Татноскэ.
– Чья же тут земля? – спросил Сибирцев.
Его начинали интересовать отношения крестьян и помещиков в Японии. Крепостного права нет, но есть зависимость, суть которой до конца непонятна.
– Это земля Ота-сан, – неохотно ответил Татноскэ.
– А чья гора?
– Это гора господина Ота.
– А мне сказали, что вся северная часть деревни принадлежит князю с прилегающими землями, а южная – другому князю?
Путятин сам помещик, его также интересовали земельные отношения. Он взглянул на дайкана. Эгава понял, что придется объяснять. Все, что они хотят узнать, до сих пор, наверное, тоже являлось тайной. Вообще тайн так много! Но если посол зачислен в список Эдо, а страна открывается и подготавливается к международной торговле, то на такой вопрос можно ответить.
– Это владения князя Мидзуно из города Нумадзу, – сказал Эгава.
– Как же вы говорите, что земля и гора принадлежат Ота? – обратился Сибирцев к Татноскэ. – Может быть, земля в аренде у Ота?
– Да, да, – закивали японцы головами.
– Или собственность Ота?
И с этим согласились. Потом Татноскэ сказал:
– Нет, это не аренда. Это земля Ота.
– Или владения князя?
– Да, владения князя...
– Господа, довольно воду в ступе толочь! – объявил Степан Степанович Лесовский.
– Эти доски пойдут на лекала, – заметил Колокольцов.
Вызвали матросов и рабочих.
– Выносите все! Тонкие доски кладите отдельно, – велел Александр Александрович, – а плахи нужны для стапеля. Скажите переводчику, чтобы их люди помогли.
Вошли японские рабочие, прибывшие с Эгава и до того сидевшие на поляне на корточках.
Вася Букреев впотьмах не заметил чурбана и зашиб ногу.
– Едят тебя мухи! – запрыгал он.
Молодой японец Таракити с трудом подхватил опущенный конец плахи.
