– Давай-ка, брат! – сказал Берзинь. – Бери... А теперь...
– Раз-два – взяли! – сказал по-русски Таракити. Это тот самый молодой японец, который в храме Хосенди, когда Колокольцов стал при всех иронически отзываться о японском судостроении, вдруг спросил серьезно: «А как у вас?» Еще тогда все обратили на него внимание.
Берзинь и японец подняли на плечи и вынесли тяжелую доску.
– В этом помещении, господа, можно расположить кузницу, – сказал Путятин, осматривая сарай снаружи.
Шиллинг перевел по-голландски, что помещение годно под кузницу, но надо переменить крышу. Соседний сарай адмирал приказал разобрать – нужна площадка для стапеля.
– Есть ли у вас кирпич? – спросил Колокольцов дайкана.
– Да, конечно, кирпич у нас есть. Сообщите, сколько надо. Мы доставим лодками.
– Мы вам уже говорили, что дальше нам не обойтись своими плотниками и кузнецами. Работы будет много.
– Все плотники этой деревни работают, выполняя заказы адмирала. Сюда идут плотники, судостроители из других мест. Всего завтра будет семь артелей.
Елкин вернулся с промера, когда адмирал и офицеры стояли у самого начала ущелья, казавшегося крутым, падавшим с неба желобом, заросшим лесом.
– Наверху хороший лес, – Елкин показал на обрыв. – Надо рубить самим и валить, не спрашивая цены.
– Как это, не спрашивая цены? – закричал Евфимий Васильевич.
– Алексей Николаевич, этот сарай разобрать, а тот – под кузницу, – велел Колокольцов. – Вы произведете съемку площадки и расчеты. Я полагаю, места тут вполне достаточно, однако часть горы придется срезать, чтобы поставить кнехты.
Колокольцов и Сибирцев прошлись по всей площадке. Потом оба враз ловко вскочили на каменный обрыв и рывками стали подниматься вверх по липкой и мокрой почве. За ними полезли матросы.
– Сосны – и тут же пальмы растут! – воскликнул Леша.
Внизу затрещали стены сарая, доски и стропила полетели на землю.
– Ой-ё-ё, Вася! – крикнул Маслов сверху, завидя Букреева у сушильни водорослей.
Когда все возвратились в деревню, у ворот чертежной стояла толпа девиц, глядя на часового.
– Их никакой силой не отгонишь, – пожаловался матрос.
– А что им надо? – спросил Лесовский.
– Да просто стоят, и ничего им не надо. Дети!
...Утро. Под открытыми окнами чертежной цветут красные камелии. Стенки убраны. Офицеры и юнкера без мундиров ползают по полу, лежат на листках бумаги с линейками, циркулями, кистями и чертежными карандашами. В окна заглядывают дети.
– Приглашен знаменитый математик и ученый, чтобы сделать точные расчеты и высчитать соотношения западных мер с японскими, – объяснил Татноскэ.
Ота-сан тут же. Он сам пригласил математика.
– Юнкер Корнилов, дайте рисунок крепления шпангоута с килем, – сказал Колокольцов. Он велел чиновникам потесниться, а плотникам сесть поближе.
Японцы окружили своими бритыми головами столик, на котором появился чертеж.
– Смотрите. Вот эти две части скрепляются стальной пластиной, которая согнута и образует прямой угол. Одна сторона крепится наглухо к килю, а другая – к шпангоуту. Ваши японские суда строятся целиком из дерева. На наших кораблях множество железных частей. Все рисунки будут готовы для кузнецов завтра.
Рассмотрев чертеж горна и мехов, Эгава сказал, что уже привезены японские мехи, которые для японских мастеров привычней, и что японцы будут разогревать поковки по-своему, а русские кузнецы могут ковать, как им привычно.
– У них мехи, Александр Иванович, – сказал кузнец Залавин, – как ящик с поршнем. Вроде паровой машины.
– Завтра, господа, с утра прошу представить мне ваших мастеров, с которыми я буду работать, – сказал Колокольцов. – Устройство корабля я должен объяснять не чиновникам, а мастерам. Срочно начинаем дело. А теперь адьё...
– Что такое «адьё»? – спросил Татноскэ. – На каком языке?
Колокольцов поспешно улыбнулся и постарался полюбезнее распрощаться с дайканом. Остальных чиновников, пожелавших задержаться, велел гнать из чертежной и никого не подпускать зря.
Ябадоо с крыльца вперил свой свирепый взгляд в топор, которым матрос тесал лекало.
Колокольцов вышел. Солнце грело по-весеннему. Ябадоо кланялся и, подойдя, о чем-то заговорил. Из лагеря слышались крики – там, видно, приводили в порядок войсковое имущество. Каждый у Путятина знал свое дело. Подоспевший Татноскэ объяснил Колокольцову, что Ябадоо приглашает его к себе на обед.
Колокольцов нащупал в кармане куски сахара, который сам завернул в японские чистые салфетки. Он брал сахар, чтобы раздавать детям.
Почтительно глядя на Колокольцова, самурай сморщил лицо, вытянул губы дудкой и все кланялся, а
