Напрасно встревожившись угрожавшей осадой, она прежде всего подумала о том, как бы оградить от опасности Бланш, и отправила ее к вам, как к единственному надежному другу. Вернувшись в Кастр, я увидел то, чего не заметила в своей истинно материнской любви герцогиня: оставляя мадмуазель Кастельно в Париже, она давала королю драгоценный залог, который господин де Люинь не выпустил бы из рук. Весь род Кастельно известен страдальческой участью; я не хочу, чтоб дети моего товарища по оружию, вверенные моей опеке, испытали то же. Мы с герцогиней любим Бланш, как дочь. Вы, графиня, женщина в самом прелестном значении этого слова и поймете деликатность поступка мадам де Роган. Отсюда до Кастра путь далекий, и мне неприлично одному сопровождать Бланш. Но вы, графиня, можете заменить меня в этом случае. Поезжайте всем домом, возьмите с собой всех слуг. В этом ведь уже никто не может увидеть ничего дурного. Кроме того, граф дю Люк через два дня получит приказ ехать в Монтобан к гугенотским войскам, а я совершенно исчезну для вас; мы больше не увидимся. Как видите, графиня, во всем этом нет препятствий, которые вы предполагали; приняв приглашение герцогини, вы окажете ей громадную услугу.
— Герцог, вы действительно замечательно умеете убеждать; я еще раз готова служить вам, но с условием: чтоб мы с вами выехали отсюда не разными дорогами, а чтоб вы постоянно ехали вперед, обгоняя меня, по крайней мере, миль на десять, и, несмотря ни на какую опасность, не возвращались ко мне на помощь; в Монтобане или Кастре я попрошу вас никогда не являться ко мне и не стараться видеться со мной; и, наконец, чтоб муж мой сейчас же получил приказание ехать к вам.
— Даю вам слово, что все это будет исполнено, графиня. Вы поедете отсюда с конвоем из десяти кавалеристов; при каждой остановке число их будет увеличиваться, пока наконец не составит пятьдесят человек; их возглавит граф де Леран. С таким конвоем вам бояться нечего.
— В таком случае я еду, герцог.
Бланш пришла в восхищение, что не расстанется с графиней, которую очень полюбила, и скоро опять увидится со своей приемной матерью.
— А теперь, графиня, позвольте переговорить с вами окончательно о всех необходимых подробностях ваших сборов.
Бланш воспользовалась случаем попроситься пойти кое-что приготовить для себя к отъезду, так как выехать назначено было в три часа ночи, и убежала к нетерпеливо ожидавшему ее де Лерану.
— Победа, победа, милый Гастон! — вскричала она, подбегая к нему, вся запыхавшись. — Мы едем все вместе!
Он решительно ничего не мог понять и как будто остолбенел.
— Мне некогда объяснять вам всего, — торопливо сказала девушка; я спешу вернуться к герцогу; уходите скорее, Гастон; мы через несколько часов увидимся.
— Бланш, милая, я с ума схожу! Что вы мне такое говорите?
— Некогда, некогда объяснять, Гастон! Поезжайте в Вильжюиф, там все узнаете.
— Как! Вы сами гоните меня! — говорил де Леран, все-таки ничего не понимая.
— Да, да! Скоро мы опять увидимся, только уходите быстрее.
Они молча, торопливо пробирались к боковой калитке. Де Леран думал, что в доме подозревают его присутствие, и повиновался Бланш, не желая подвергать ее даже самому легкому огорчению.
Они подошли наконец к калитке; девушка осторожно отперла ее.
— Уходите, друг мой, а главное, скорей возвращайтесь!
— Вы хотите, чтоб я вернулся? — спросил он вне себя от изумления.
— Да, да, вы вернетесь; только умоляю вас, уходите скорей! Скоро все узнаете.
— Иду, повинуюсь вам, Бланш, но ничего не понимаю! — произнес де Леран, целуя ей руки. — Прощайте!
— Нет, до свидания!
Он еще раз поцеловал ей руку и вышел на улицу. В эту самую минуту на него бросились какие-то двое людей со шпагами в руках. Опасность мигом вернула молодому человеку хладнокровие и присутствие духа. Втолкнув Бланш в сад, он запер калитку и, обернувшись к нападающим, выбил у одного из них шпагу и эфесом так ударил его по голове, что тот упал без памяти. Все это молодой человек сделал молча, чтоб его не узнали. Перепрыгнув через упавшего, он бросился бежать; другой противник слабо преследовал его, скорее как будто для очистки совести, чем из желания действительно догнать.
Но, спасаясь с быстротой оленя, преследуемого охотниками, храбрец не забыл успокоить бедную девушку, которая почти теряла сознание, стоя, вся дрожа, в саду.
— Спасен! — громко крикнул он.
Это слово мигом вернуло силы Бланш, и она ушла домой, благодаря Бога за спасение любимого человека.
Де Леран вскоре исчез в лабиринте бесчисленных переулков, которыми так изобиловал в то время Париж.
— Молодец! — проворчал, возвращаясь к графу, преследователь молодого человека, в котором читатель, конечно, узнал капитана Ватана. — Ну, вывел нас из беды этот славный де Леран! Пойду теперь помогу бедному графу… От души бы я посмеялся, если б только это не с ним случилось… Ну, послушайте, проходите своей дорогой, — сказал он какому-то человеку, подошедшему к нему слишком близко.
— Ах, это вы капитан! — отвечал тот.
— Граф дю Люк!
— Разве вы меня не узнали?
— Ну, очень рад, что вы на ногах. Вы не ранены?
— Нет, но этот негодяй герцог здорово стукнул меня; до сих пор в ушах звенит. А вам не удалось его нагнать, капитан?
— Легко сказать — нагнать! Славно бы я попался, если б не остерегся! Мне и то едва удалось удрать от целой толпы дворян.
— О, я убью этого мерзавца!
— Этого не случится, если вы будете продолжать действовать так, как сегодня. Горячность, граф, всегда заставляет делать только глупости.
— Благодарю за совет, капитан, жаль только, что вы поздно спохватились дать его.
— Да ведь вы не слушались, когда я говорил вам раньше, ну, я все-таки утешаюсь, что могу посоветовать и попозже.
— Только теперь не станем об этом говорить, капитан!
— Как хотите!
Они вернулись в «Единорог». У крыльца стояли несколько конюхов с лошадьми. В общей зале де Леран и трое или четверо дворян пили вино. Де Леран весело вскочил, увидев графа, но капитан схватил его за руку и крепко сжал ее.
— А, милый де Леран! — воскликнул он и шепотом быстро прибавил: — Ни слова о том, что случилось два часа тому назад!
— Что? — спросил озадаченный де Леран.
— Ни слова! — повторил капитан, выразительно посмотрев ему прямо в глаза.
Де Леран догадался, что тут что-нибудь серьезно, кроме того, и в его собственных интересах лучше было молчать.
Ответив капитану тоже выразительным взглядом, он горячо пожал руку графа, и они стали пить.
Через некоторое время де Леран и его товарищи уехали, а наши друзья пошли к себе наверх.
ГЛАВА IX. Как составлялись заговоры в 1621 году
После описанного нами происшествия граф дю Люк целых два дня не выходил из дому; он был болен и душой, и телом, но больше душой. Кажется, увидев вышедшего из дома его жены герцога де Рогана, целовавшего ей руки, он бы должен был окончательно убедиться в справедливости своих подозрений. Но на деле вышло не так. Чем больше он начинал раздумывать, тем все больше приходил к убеждению, что несправедливо поступил с женой, бросив ее по одному ни на чем не основанному подозрению.
Неужели Жанна могла так вдруг из чистой, честной женщины сделаться обманщицей, отдаться совершенно незнакомому человеку? Да и герцог де Роган не мог в одну минуту изменить высоким правилам чести, которыми всегда отличался, и так низко поступить с человеком, спасшим ему жизнь.
