— Я хочу спросить, — Скайт выдержал паузу, — в момент перемещения кто — либо из вас слышал странный голос?
— Я слышал, — ответил Хаксли.
— И я, — сказал Леонардо. — Что — то про семь дней.
— А ты, Ребекка?
— Я тоже слышала.
— Похоже на омерту — обет молчания.
— Это значит, что если мы кому — либо расскажем о том, что поменялись телами, то умрем? — Хаксли задумчиво посмотрел на полированные ногти. — Разве такое возможно?
— После того, что с нами произошло, — сказал Леонардо, — я ничему не удивлюсь.
— Я тоже склонен верить предупреждению, — согласился Скайт. — Но меня больше беспокоит даже не обет молчания, а срок в семь дней. В конце этого срока, если мы не вернем себе тела, двое из нас умрут?
— Это несправедливо! — воскликнула Ребекка.
Скайт только горько усмехнулся.
— О справедливости тут речи не идет в принципе, — произнес он. — Надо решать проблему любым способом.
— Предлагаю бросить жребий, кому оставаться, — предложил Хаксли.
— Если ты выиграешь, останешься в теле педераста, — напомнил Скайт.
— Я не педераст! — возмутился Леонардо на такое прямолинейное обвинение.
— Не хочу становиться педерастом, — испугался Хаксли.
— Я не педераст!!! — перешел на крик Леонардо. Но его как будто никто не слышал. Хаксли со Скайтом разговаривали, словно администратора рядом нет.
— Вытянешь жребий — придется, — пообещал Скайт.
— Придется. Но лучше жребия я все равно ничего придумать не могу. — Хаксли пожал плечами.
— Сами вы педерасты, — обессилев от собственной ярости, проскрежетал Леонардо и, надувшись, замолчал.
— Допустим, жребий вытянет Ребекка. — Скайт посмотрел на свое бывшее тело. — Ребекка, ты согласна остаток жизни прожить мужчиной?
— Конечно, нет! — воскликнул здоровяк и тихо расплакался.
— А ты, Лео, хочешь быть бомжом? — наконец перешел Скайт к последнему члену команды.
— Меня зовут Леонардо, пора бы уже запомнить, — огрызнулся тот. — И в этом мерзком теле, боюсь, я умру раньше, чем через семь дней. Посмотрите, какие мозоли на ладонях; а пальцы — это же кошмар! Как с такими руками играть в карты?! Со мной никто из приличных игроков даже за один стол не сядет.
— Обо мне поднимать вопрос, думаю, и вовсе не стоит, — заключил Скайт, разглаживая юбочку.
— Это почему же? — не согласился Леонардо. — Ты отлично смотришься.
— Если бы мне нравился мой нынешний вид, я бы вас быстренько перестрелял и не мучился, — озвучил Скайт возможный вариант действий.
Леонардо нервно сглотнул.
— Теперь слушайте меня, — продолжил Скайт, когда компаньоны угомонились. — Мы должны думать о том, как вернуться в свои тела. И вначале следует выяснить, с чем мы имеем дело. Лео, — Скайт по привычке посмотрел на администратора, но вспомнил, что сейчас Леонардо в теле Джона Хаксли, и перевел взгляд на бородача. — Что это за вещь? Откуда она у тебя? Что ты о ней знаешь? И… — Скайт выдержал многозначительную паузу, — пожалуйста, только правду.
Леонардо закусил губу, но тут же брезгливо сплюнул, почувствовав чужую щетину. Выражение лица исказилось, будто у него вырывали зуб без наркоза.
Правда администратору никогда не давалась легко, но перспектива навечно остаться в мерзком теле бомжа заставила выложить все как на духу.
— Я украл «Око змеи» у своего босса — торговца антиквариатом Шафта Лиммара, — признался Леонардо даже с некоторым пафосом.
Леонардо думал, что после его слов Скайт в ужасе схватится за голову и начнет причитать, осознав, что положение еще хуже, чем казалось раньше; но в то же время администратор — то крут — он не побоялся ограбить известного плобитаунского мафиози. Однако заявление Леонардо, что «Око змеи» похищено у Шафта Лиммара, на капитана «Серебряной мечты» не произвело никакого впечатления.
— Это люди Шафта были на космодроме? — без эмоций продолжил расспрашивать Скайт.
— Да, — подтвердил Леонардо. Он удивленно поднял глаза, но, встретившись взглядом с девочкой, быстро опустил взгляд.
— Теперь все по порядку, не пропуская ни одной мелочи. Что ты знаешь о, как ты выразился, «Оке змеи»?
— Это уникальный артефакт, найденный при раскопках на планете амплиитов Эрцер–12.
— Что еще?
— Это все.
— Как все? — не поверил Скайт. — Для чего он нужен?
— Не знаю.
— Кто его создал?
— Не знаю.
— Как он попал к твоему бывшему боссу?
— Не знаю. — Леонардо пожал плечами. — Босс сам привез «Око змеи» в магазин.
— Ну что — нибудь ты должен был заметить. Что — нибудь необычное в поведении шефа…
— Было что — то странное в том, что он внезапно снял «Око змеи» с продаж за день до начала аукциона, хотя артефакт вызвал колоссальный интерес. Многие хотели купить его: владелец макаронной фабрики, известный коллекционер инопланетных редкостей Антонио Мацетти из Плобитауна весь телефон оборвал; Даг Кракерт с Ледны тоже был очень заинтересован в покупке. Каждый из них предлагал сумму значительно выше заявленной, но Лиммар наотрез отказался.
— Причина?
— Кто — то ему позвонил.
— О чем был разговор?
— Видимо, предложили сумму еще большую. Мне не удалось подслушать.
— Надо лететь обратно на Плобой и переговорить с Шафтом.
— Нет! — От одной мысли увидеть бывшего босса страх пронзил Леонардо. Он не подумал о том, что в теле бомжа его никто не опознает: любые сканеры будут бессильны, даже генетическая экспертиза не докажет, что это Леонардо Тинкс. — Подождите! Меня же ищут.
— Тинкс прав, — согласился Джон Хаксли. — Нам нельзя возвращаться. После событий на космодроме ищут нас всех.
— Мне тоже нельзя возвращаться, — произнесла Ребекка. В низком мужском баритоне отчетливо звучали испуганные детские интонации.
— А тебе — то почему? — одновременно спросили Леонардо и Хаксли.
— Я преемница королевы амплиитов Ригилии. Вместе с ней я прибыла на Плобой. Королева отправилась по делам в мэрию. Через некоторое время вернулся ее телохранитель. Он сообщил, что королеву убили, и приказал мне бежать. За нами гнались какие — то люди. Телохранитель остался, чтобы задержать преследователей. Мы договорились встретиться в баре «Лунный гость», условившись, что, если он не появится к назначенному сроку, я улетаю с Плобоя на частном звездолете.
— Так ты, значит, принцесса? — удивился Леонардо.
— Теперь она королева, — поправил Джон.
— Она не королева — она король, — съязвил администратор. — Только подданные вряд ли ее узнают.
— Как тебе не стыдно. Девочка потеряла мать, а ты шутишь.
