Быстро осмотрев пустой трюм и не найдя больше ничего интересного, Арах поднялась на вторую палубу. Проходя мимо кают — компании, она заметила капитана. Скайт Уорнер в гордом одиночестве пил молоко с шоколадными конфетами.
«Все — таки он немного странный, — подумала Арах, — но симпатичный: высокий, накачанный, и лицо мужественное. Кажется, сегодня он побрился. Пойду — ка поговорю с ним наедине, пока никто не мешает».
Женщина пригладила волосы, поправила бюст и расстегнула две верхние пуговки комбинезона.
— Вы тут один? — поинтересовалась Арах, заходя в кают — компанию.
Капитан кивнул, удостоив профессора лишь беглым взглядом.
— Вижу, у вас тут вкусненькое. — Арах красноречиво посмотрела на конфеты. Но нечуткий мужчина не понял или не захотел понять интереса женщины к сладкому. Убедившись, что намек не дошел до капитана, Арах спросила прямо: — Вы не угостите меня?
— Нет, — ответил капитан. — К тому же остались последние. — Мужчина быстро засунул две оставшиеся конфеты в рот и принялся пережевывать их.
Оскорбленная отказом Арах решила помучить капитана разговором. Она села напротив.
— Вижу, вы любите сладкое, — заметила она.
— Угу, — подтвердил капитан, запивая шоколад молоком.
— Скажите, Скайт Уорнер, у вас есть дама сердца? — поинтересовалась Арах.
Капитан посмотрел на профессора поверх стакана. В глазах мужчины мелькнул озорной огонек.
— Есть, — ответил он.
— И кто, если не секрет?
— Ребекка.
— Но она же еще совсем ребенок!
— Я жду, пока она вырастет.
— Зачем ждать, когда рядом есть взрослые женщины?
— Вы не в моем вкусе, — ответил Скайт, вытирая с губ молоко.
Прямолинейность мужчины обезоружила Арах. Еще никто ни разу не говорил ей в лицо, что она не в его вкусе. Но самое удивительное было в том, что Арах чувствовала: капитан говорит правду.
— Я не имела в виду себя. Но уж если мы говорим обо мне, неужели я вам совершенно безразлична? — спросила профессор, чувствуя, как на глаза почему — то наворачиваются слезы.
— Во — первых, мне не нравятся умные женщины, — заявил капитан и улыбнулся, не скрывая тем самым, что получает удовлетворение, наблюдая, как его слова ранят самолюбие красавицы, — а во — вторых, как я уже сказал, я хочу выйти замуж… то есть жениться на Ребекке — доброй, ласковой, нежной, порядочной. У нас будет семья и много детей. — Говоря последние слова, капитан даже покраснел то ли от смущения, то ли от умиления.
— Чем же я не подхожу? Я тоже мечтаю о семье. Что вам во мне не нравится?
— Не подходите — и все, — заявил Скайт.
Мужчина плохо скрывал радость. Выражение его лица сейчас напоминало выражение официанта, получившего на чай. Кончики губ растянулись. Глаза весело заблестели. Арах на секунду показалось, что капитан сейчас покажет ей язык.
— И еще, — напоследок попросил Скайт Уорнер, — попрошу вас ограничить свое общение с Ребеккой. Нянька нам не нужна. Мы взяли вас на корабль не в качестве воспитательницы для девочки.
— Хорошо, — сказала Арах. Совершив титаническое усилие, женщина улыбнулась. Она встала и, чтобы бесчувственный капитан не увидел ее слез, выбежала из кают — компании…
Глава 54
Запах кофе
Комиссар полиции Плобитауна был суров и мрачен. Последние дни Джеймс Хэнк недосыпал и держался только на кофеине. Кабинет пропах запахами табака и знаменитого комиссарского кофе. Мусорное ведро под столом было переполнено пакетиками из — под растворимого «Ципромата» и мятыми пачками «Спейса». Кофеварка на подоконнике от частого применения покрылась коричневыми пятнами. Под ногами хрустел просыпанный рафинад. Пепельница ломилась от окурков. Сам хозяин кабинета стоял возле окна, из которого открывался вид на мэрию, и с раздражением наблюдал, как по широким ступеням, словно блохи, туда — сюда снуют чиновники.
Причина, по которой главный полицейский Плобитауна задерживался на работе и уже несколько дней не появлялся дома, заключалась не в криминальной обстановке в городе — с этим как раз все было в порядке, — а в том, что творилось вокруг самого комиссариата.
Как ни старался Хэнк предотвратить утечку по делу о расчленении, ему это не удалось. Информация (что неприятно, с мельчайшими подробностями и фотографиями с места преступления) каким — то образом просочилась в прессу. Передовицы газет запестрели броскими заголовками: «Диртслумский мясник», «Кровавый след», «Бессилие полиции перед душегубом из трущоб».
Оппозиционные политики наперебой критиковали работу органов правопорядка, требуя отставки комиссара. Естественно, чиновники из мэрии не могли оставить без внимания эти требования. По распоряжению правительства полицейским урезали жалованье. Но это было бы полбеды. Самые неприятные распоряжения поступили сегодня утром: приказ за подписью мэра Герба Кримсона о запрете использовать роботов — полицейских без санкции службы безопасности; директива от министра внутренних дел Адрика Траккера о передаче личных дел служащих комиссариата в ведение вновь созданного дисциплинарного комитета при мэрии; и в заключение — приказ о сокращении штата полиции на десять процентов. Данные требования совершенно не стыковались с объявленным курсом на усиление борьбы с преступностью.
Однако больше всего комиссара беспокоил недавний телефонный разговор с Адриком Траккером. Министр внутренних дел долго расспрашивал Хэнка о работе комиссариата, о раскрытых преступлениях и ведущихся делах; спросил, как продвигается расследование убийств в Диртслуме; не обошел стороной и недавние события в баре «Лунный гость»; а затем, словно невзначай, поинтересовался, когда должен возвратиться детектив Рональд Кох. Хэнк, конечно, ответил, что отпуск детектива заканчивается через две недели, но, судя по тону собеседника, министр ему не поверил.
«Видимо, Рональд и в самом деле может что — либо обнаружить, если такие важные люди интересуются его делами», — думал Хэнк. Он начинал беспокоиться за своего подчиненного. По подсчетам комиссара, детектив должен был возвратиться еще вчера. Конечно, Рональда могли задержать какие — то обстоятельства. Но если и сегодня он не появится, то тревога комиссара будет обоснованной.
В дверь постучали.
— Входите! — разрешил Хэнк и отвернулся от окна.
В кабинет вошел Ренни. Как только Хэнк увидел взволнованное лицо пожилого полицейского, он сразу понял, что произошло нечто неординарное.
— Что случилось, Ренни?
— Полицейскому компьютеру перекрыли доступ к Системе Глобального Слежения, — пожаловался пожилой полицейский, чуть не плача. Ренни протянул лист бумаги с несколькими строчками. — Это все, что удалось найти на независимых сайтах.
— Как перекрыли? — поразился Хэнк, забирая из рук подчиненного листок. — Ты хорошо проверил?
— По нескольку раз, комиссар. Доступ закрыт на самом высоком уровне.
— Ну уж это ни в какие ворота не лезет! — возмутился Хэнк. — Я еще понимаю, когда урезают фонды, но когда отключают компьютер… Они лишают нас возможности работать. Создается впечатление, что полиция кому — то мешает.
— Да, шеф, — согласился Ренни.
— Я этого так просто не оставлю.
