Граф взял на себя трудную, почти невыполнимую миссию. На его месте любой другой отказался бы принять подобные условия, предпочтя бросить все дело. Но граф Луи был одарен редкой энергией, которая только увеличивалась, сталкиваясь со встречающимися на пути препятствиями. В экспедиции он искал не богатства, а смерти, но позволить себе умереть мог только после выполнения обещаний, данных своим спутникам.
Условия губернатора он принял как великодушный человек, жертвующий собой ради идеи и общего блага. Прекрасно сознавая, как велики препятствия и затруднения, которые ему необходимо преодолеть, чтобы добиться успеха, он тем не менее надеялся победить их мужеством, настойчивостью и самоотверженностью.
Он сам не мог бы сказать, сколько потратил энергии, терпения и в особенности слов в течение двух месяцев, прошедших со времени разлуки с Валентином в Сан-Хосе.
В одной из статей договора, заключенного им с мелочным и подозрительным губернатором Мехико, указывалось, что он имел право взять с собой не больше трехсот человек.
Президент республики — в то время президентом был генерал Аристид — боялся, как бы французы не отняли у него всю Мексику.
Подобные придирки могут показаться невероятными, но, к сожалению, все это истина. Мы могли бы привести здесь слова, сказанные в сенате в Мехико, где выражалось опасение захвата французами республики.
Граф, желая рассеять существовавшие на этот счет подозрения и успокоить мнительность президента, решил взять с собой вместо трехсот только двести шестьдесят человек.
Но отряд этот должен был состоять из отборных людей, способных проходить через территории, занятые жестоким врагом, и, может быть, ежедневно вести сражения, полагаясь только на себя и не надеясь ни на чью помощь.
Именно об этом граф и заботился прежде всего.
Люди, никогда не носившие военной амуниции, не могут себе представить всех бесчисленных затруднений, встречающихся на каждом шагу при формировании отряда и препятствующих правильному исполнению службы.
Граф был вынужден импровизировать. Он никогда не находился на военной службе и даже и не подозревал, насколько это сложная задача. Но он был дворянин и француз — два условия, достаточные, чтобы изобрести то, чего не знаешь, когда дело идет о войне. Военный дух так укоренился во французской нации, что мы с гордостью можем сказать: «У нас все солдаты». Граф Луи доказал это самым блестящим образом.
Он должен был все предвидеть и бороться с каждой случайностью и действовал при этом настолько верно, что опытные старые служаки и знатоки своего дела были убеждены, что их вождь не новичок в военной науке и наверняка долго служил в полку. На самом же деле только изобретательность подсказывала графу как действовать там, где не было опыта.
Из своего отряда он сформировал настоящую маленькую армию — с пехотой, кавалерией и артиллерией. Пехота была разделена на отряды под командой испытанных офицеров, выбранных самим графом. Несколько моряков, умеющих обращаться с пушками, были назначены в артиллерию, состоявшую из маленькой горной гаубицы, которую граф брал с собой скорее для устрашения индейцев, нежели рассчитывая воспользоваться ею всерьез.
Сорок человек, по большей части африканские стрелки, составили кавалерию под командованием давно известных графу офицеров, в чьих способностях он был вполне уверен и к которым он питал глубокое уважение.
Но что все это в сравнении с тем, что предстояло еще сделать: закупить оружие, провизию, инструменты для разработки россыпей, боевые припасы и, наконец, сформировать обоз!
Граф не отчаивался: произведя себя в генералы, он оказался интендантом и провиантмейстером, и в одиночку, только на свои скромные средства, отклонив предложения американских банкиров стать акционерами, сделал все и ожидал только приезда своего молочного брата, чтобы покончить со всеми счетами, посадить отряд на корабль и распустить паруса.
ГЛАВА XIV. Возвращение Валентина
Услышав стук в дверь, граф с удивлением прошептал:
— Кто бы это мог быть?.. Уже слишком поздно, и я никого не жду. Затем он отворил дверь. В комнату вошли двое людей, закутанные до самых глаз в плащи. Полумрак, царивший в комнате, не позволял дону Луи рассмотреть их лица, полузакрытые надвинутыми на лоб шляпами.
— Добрый вечер, господа, — приветствовал их граф, — кто вы такие и что вам угодно?
— Ну! — отвечал один из вновь прибывших, смеясь. — Вот как нас здесь принимают!
Дон Луи вздрогнул при звуке знакомого голоса.
— Валентин! — воскликнул он, почти не веря себе.
— Клянусь честью! — проговорил весело последний, сбрасывая плащ. — Да ты, должно быть, уже похоронил меня, а?
— А меня вы не узнаете, дон Луи? — сказал второй незнакомец, освобождаясь, в свою очередь, от плаща.
— Дон Корнелио! Как я рад вас видеть, друг мой!
— Славу Богу! — проговорил Валентин. — Мы опять вместе. Послушай, ты, кажется, собирался куда-то уходить?..
— Да, но это можно и отложить.
— Может быть, я тебя задерживаю?
— Наоборот, располагайся поудобнее и поболтаем.
— Это как раз то, о чем я мечтал.
— Ты ужинал?
— Нет еще, а ты?
— А я и того меньше. Тем лучше, мы поужинаем здесь втроем и сможем поговорить, не стесняясь и не боясь чужих ушей, конечно, в том случае, если ты пожелаешь ужинать здесь, а не пойдешь в месон.
— Я? За каким чертом, позвольте вас спросить!.. Поужинаем здесь, дружище, нам здесь удобнее всего.
— Я тоже так думаю… Позвольте мне распорядиться насчет ужина, а затем я весь к вашим услугам.
Луи вышел.
— Уф-ф! — проговорил Валентин, потягиваясь в кресле. ~~ Я начинаю чувствовать усталость. А вы, дон Корнелио?
Я? — отвечал тот со вздохом. — Я не могу шевельнуть ни рукой, ни ногой, я хожу, как во сне.
— Ну! Вы такой здоровый молодец!
— Здоровый-то здоровый, правда, но только вы, наверное, забываете, что мы целых семь ночей не ложились спать.
— В самом деле? — процедил сквозь зубы француз.
— Сара de Dios! И вы еще спрашиваете?! Я убежден в этом!.. Доказательством служит то, что за семь дней мы сделали триста миль и загнали десять лошадей.
— Кажется, правда.
— Ага! Вот видите!..
— Согласен с вами. Но к чему вы это говорите?
— Dame! Я хотел только сказать, что мы очень торопились.
— А наш друг, несмотря на то, что мы так спешили, считает, что мы ехали очень медленно.
— Ну, он неправ… Но скажите, пожалуйста, сколько вы намерены заставлять вождя дожидаться за дверью?
— В самом деле, я совсем позабыл о нем, — проговорил Валентин и направился к двери.
В то время, как француз вернулся в комнату вместе с Курумиллой, из противоположной двери в вошел дон Луи, сопровождаемый слугами.
— Куда это вы выходили? — спросил граф.
— За Курумиллой, я оставлял его смотреть за лошадьми.
