Пристани достигли в несколько ударов весел.
Из опасения быть захваченными врасплох Медвежонок приказал лодкам, когда все высадились, отплыть и держаться поодаль от берега.
— Какие власти в деревне? — спросил он лоцмана.
— Всего одна, ваша милость: алькальд12.
— Где он живет?
— В большом доме перед вами.
Большой дом на самом деле был хижиной, немного менее жалкой, чем остальные.
— Вот и прекрасно, — продолжал Медвежонок, — алькальд этот храбр?
— Не могу сказать вашей милости; знаю только, что это злой скряга, которого все ненавидят; но он племянник губернатора в Сантьяго и потому делает что вздумает.
— Вот тебе на! — вскричал Медвежонок, смеясь. — Уж не призван ли я здесь разыграть роль Провидения? Смешно было бы!
— О! Ваша милость, — вскричал лоцман умоляющим тоном, — весь наш край был бы очень счастлив избавиться от такого изверга; нет ни одного ужасного деяния, которого он не совершал бы ежедневно!
— Неужели? Ну, так я пойду поздороваться с этим достойным алькальдом; что же касается тебя, то ступай за мной и ничего не бойся.
Дом алькальда стоял в нескольких шагах от берега.
Медвежонок велел окружить его, потом выхватил пистолет из-за пояса и выстрелил в дверной замок, разлетевшийся вдребезги.
Но дверь не отворилась: она была крепко заложена изнутри.
— По-видимому, мы имеем дело с человеком осторожным, — сказал командир экспедиции, вновь заряжая пистолет, — Хватите-ка тут раза два топором!
В то же мгновение настежь распахнули окно, и в нем показалось бледное от испуга лицо человека в ночном одеянии, вооруженного длинным мушкетом.
— А! Мерзавцы! — пронзительно крикнул он. — Убить меня хотите! Постойте, я вас!
— Заткнуть рот этому крикуну, — холодно сказал Медвежонок.
Выстрелом из ружья мушкет разбило и вышибло из рук алькальда; осколки попадали наземь.
Алькальд буквально нырнул в глубь комнаты.
Выстрелы и удары топором в дверь разбудили жителей, повсюду в домиках робко приотворились двери, и показались бледные, с заспанными глазами лица; однако выйти не осмеливался никто.
Дверь дома алькальда наконец подалась под учащенными ударами сильного матроса.
— Приведите-ка сюда этого негодяя, — приказал Медвежонок двум флибустьерам, — а вы, — обратился он к остальным, — постройтесь и смотрите в оба.
Алькальд появился полунагой, в рубашке и подштанниках; он дрожал всем телом, скорее от страха, чем от холода, хотя ветер был довольно чувствителен — ночи очень холодны в тех местах. Два матроса, которые вели алькальда, не скупились на удары прикладами, чтобы подгонять его.
— Вы алькальд? — резко спросил Медвежонок.
— Алькальд, — последовал едва слышный ответ хриплым голосом.
— Связать ему руки, а пальцы перевить серными фитилями. При первом моем знаке зажечь фитили.
Приказание было исполнено с быстротой и ловкостью, свидетельствовавшими о долголетнем опыте.
Алькальд понял, в чем дело, и ужас его не знал меры.
— Теперь отвечайте и смотрите, не вздумайте обманывать, а то поплатитесь, — с двусмысленной улыбкой произнес Медвежонок, указывая на его пальцы.
— Спрашивайте, — тотчас отозвался алькальд.
— Ваша деревня в моей власти, вы и все жители — мои пленники. Но у вас есть возможность откупиться.
— Увы! Мы так бедны!
— Быть может, но у вас есть склады съестных припасов. Где они?
— Клянусь спасением души, все склады пусты.
— Где они?
— Там, — указал алькальд на два больших сарая из досок.
— Осмотреть, — коротко приказал Медвежонок. Человек двадцать флибустьеров бросились туда и через четверть часа вернулись с отчетом, что сараи пусты.
— Других нет? — спросил Медвежонок у алькальда.
— Нет, — пробормотал пленник.
— Точно нет?
— Клянусь спасением души…
— Хорошо, хорошо, — перебил капитан, — это мы знаем. Берегись.
— Но клянусь же вам, что нет, — осмелился повторить алькальд, начиная успокаиваться.
Однако вдруг отступил на шаг.
— Это что за дьявол! — вскричал он, увидав лоцмана, который до сих пор скрывался в толпе Береговых братьев.
— Этот человек обманывает вас, ваша милость, — с живостью вскричал лоцман, — и обманывает заведомо.
— То есть?
— Склады пусты, это правда, но это потому, что он захватил, несмотря на протесты законных владельцев, все товары, сложенные в магазинах, и велел перенести их на свой собственный склад, чтобы продать в свою пользу.
— Правда это? — спросил Медвежонок, обращаясь к толпе, стоявшей поодаль.
Когда жители удостоверились, что флибустьеры не имеют злого умысла собственно против них, они понемногу осмелились выйти из своих домов. Скопление народа увеличивалось с каждой минутой.
— Правда, ваша милость, — ответили они в один голос.
— Так этот человек, который должен бы по своему положению служить вам покровителем и защитником, напротив, грабит и притесняет вас?
— По миру пускает, берет все, что мы накопим; если же кто посмеет жаловаться, он тотчас подвергает строптивца пытке.
— Где склады этого человека? Алькальд издал горестный стон.
— Молчать, презренная тварь! — грозно вскричал Медвежонок.
— За его домом, — сказал лоцман, — они набиты битком, ваша милость, не только вяленым мясом, соленой свининой и зерновым хлебом, но и вином и водкой.
— Хорошо, он будет наказан по заслугам. Слушайте все: я мог бы взять с вас выкуп, но не хочу. Мне требуется только ваша помощь, чтобы переправить на мое судно припасы, в которых я нуждаюсь. Но так как люди вы бедные, я не хочу обижать вас, отнимая то, что вам принадлежит. Итак, во-первых, я предоставляю вам ограбить этот дом; во-вторых, вы получите от меня пять тысяч пиастров, которые поделите между собой.
Оглушительные клики радости служили ответом на эту речь. И чуть ли не громче всех кричали солдаты, которые с грозным видом подошли было под командой альфереса, однако, услыхав в чем дело, немедленно побросали оружие и разбежались, оставив офицера одного иметь дело с неприятелем.
Альферес был храбрый офицер, трусость солдат возмутила его и вызвала прилив краски к лицу.
С минуту он оставался неподвижен, нахмурив брови и с презрением глядя на своих подчиненных, которые так и рассыпались при слове «грабеж», но его колебания длились всего один миг.
Он гордо поднял голову и подошел твердыми шагами к Медвежонку.
Тот глядел на него с улыбкой на губах.
— Сеньор капитан, или какое бы там ни было у вас звание, кабальеро, — обратился к нему офицер с надменной вежливостью, — я пришел не сдаваться вам.
— Зачем же вы пришли, если так? — спросил Медвежонок, и взгляд его сверкнул.
