— Ну что ты, сохатый, — она улыбнулась и медленно пошла к нему. Лось неотрывно смотрел на нее, но неожиданно успокоился. Она похлопала его по шее.
— Красивый… Красивый, сохатый.
Варвара не торопилась. А куда спешить? Вот и сосновый бор, дальше идет бурелом — повалило невиданной силой лес. В эти места обычно никто не забредает, поскольку пользуются они дурной славой, а тут же под боком и Мертвые болота. На болотах, говорят, нечистые на свои шабаши собираются, и оттуда ни за что живым не выберешься. И разбойники, которые в последнее время кровь всем портят, ходят слухи, там хоронятся. Не иначе с чертом договор заключили, что тот их не трогает?.. Хотя мальчишка-спаситель на продавшего чертям душу вовсе не похож.
Пробравшись через гнилые коряги, поросшие поганками, Варвара перепрыгнула через быстрый ручей и вышла на небольшую поляну, окруженную кустарником и могучими деревьями. В центре ее — почерневшая полуразвалившаяся избушка, которая, казалось, стояла здесь от Рождества Христова. На нескольких кольях, вогнанных в землю, висели глиняные горшки. Воображение тут же подсовывало мысль, что и не горшки это вовсе, а черепа легкомысленных путников, которых заманила сюда нечистая сила, чтобы полакомиться человечинкой. И что под избушкой курьи ноги, и что живет в ней самая настоящая Баба Яга, а может, какое-нибудь другое чертово отродье, о котором немало порассказали Варваре с детства и в существовании которой она не сомневалась ни на миг.
Варя толкнула расшатанную, потрескавшуюся дверь и шагнула за порог. Из-под ног, мяукнув, скакнул и уселся на балке под потолком большой полосатый котяра. Внутри изба была как изба — печь, лавка, глиняная посуда на полках, вилы и лопата в углу.
— Есть тут кто? — крикнула Варвара.
Никто не отозвался.
Варвара шагнула к печи, погладила пальцами стоящее на лавке около нее большое серебряное блюдо с замысловатым орнаментом и незнакомыми письменами — подобные вещи могли быть только в богатых домах, и им совершенно нечего делать в таких вот нищих и заброшенных лачугах. Тут Варвара вздрогнула.
Сзади заскрипели ступеньки, и свет в избе померк — это проход заслонила огромная, широкоплечая фигура. От нее веяло силой и тайной.
— Что тебе, красна девица, надобно в жилище моем?
Голос был низок, груб, и в нем ощущались нотки угрозы. Вряд ли можно ждать чего хорошего, услышав такой голос.
— Заблудилась я, — жалобно всхлипнула Варя. — Места дурные, знаю их плохо. Вывел бы ты меня, мил человек, отсюда, дело доброе сделал.
— Если заблудилась, то на веки вечные здесь останешься — не отпустит тебя лес, закрутит, заморочит. Будешь отныне здесь жить да о человечьем житье-бытье мне рассказывать. Так и пройдет жизнь твоя, а я потом следующую пигалицу такую дождусь.
— Ох, страшные вещи говоришь ты, — начала Варя, нахмурившись, но не выдержала и рассмеялась. — Ох и весело, дед Агафон, с тобой!
— И с тобой, пигалица, тоже.
— Вот поесть тебе принесла.
Она протянула хозяину избы корзину с едой. Он развернул сверток, поинтересовался содержимым и произнес сухо:
— Для мудреца пища истинная — слово Божье да раздумья об истинах высоких и важных. Кто плоть свою смирит, лишь тот Слово постигнет.
После этих напыщенных слов он взял брюкву, посолил грубой солью и с удовольствием съел…
Год назад занесло Варвару по глупости в Мертвые болота, провалилась в трясину, в мыслях уже с жизнью распрощалась, вот тут и появился огромный, с развевающейся седой бородой старик. Могучими руками обломил он ветку, к удивлению Варвариному, попросил у дерева прощения, после этого подал ее утопающей. С трудом, но вытянул он девушку, едва сам не утопнув, и отвел ее в эту самую избушку. Там, трясущуюся, продрогшую гостью напоил каким-то отваром, который сразу успокоил ее и прогнал дрожь. Затем старик погладил Варвару теплой и на удивление мягкой для лесного жителя ладонью по голове, и девушка провалилась в черный, без мыслей и сновидений, сон. Проснулась она полностью здоровой. А потом повадилась ходить сюда.
Откуда взялся здесь Агафон, кем он был раньше и даже что представлял из себя теперь — об этом Варвара могла только догадываться. Лет ему было уже немало — но сколько? Пятьдесят? Или больше? Варвара не знала, но порой ей казалось, что он стар как мир. А порой, что молод, как она сама. Телом он был необычайно силен, а еще сильнее умом. Спроси кто Варвару, что она думает о нем, сказала бы сразу, что человек этот православный, может быть, даже почти святой, живущий отшельником и думающий об одном — как бы лучше мир этот да Слово Божье постичь.
Молился Агафон денно и нощно за матушку-Русь, иноземцами, несправедливцами жестокими да войной и голодом истерзанную. Без устали бил поклоны, целовал образа, взывал к Богу. Варваре порой приходило в голову, что Агафон не всегда похож на истинного отшельника — в глазах его горел веселый огонь, был он не прочь пошутить, беззлобно подначить. Суровости, угрюмости и неприступности, которые полагаются истинному отшельнику, в нем не водилось. Зато были доброта и любовь к каждому человеку и ко всему живому — будь то хоть букашка, хоть дерево. Не горел он большим желанием усмирять плоть — всегда был доволен, когда Варвара приносила ему вкусную еду. Тогда он «вводился в грех» и предавался чревоугодию.
Агафон обладал какой-то таинственной силой и иногда делал такие вещи, что Варвара со страхом спрашивала:
— А не колдун ли ты, дед?
— Кто знает… А хотя бы и колдун, но человек-то все равно Господу нашему преданный…
После таких разговоров в душу Варвары закрадывались сомнения. Она с детства немало была наслышана о колдунах. Из этих рассказов что-то подходило к деду Агафону как нельзя лучше, что-то вообще не имело с ним ничего общего. Помнит Варя, как рассказывала ей бабка, что колдун должен обязательно иметь мутный свирепый взор, серое лицо, сросшиеся брови, злую улыбку, морщинистый лоб. Говорила, что колдуны сутулы, малоразговорчивы, любят что-то все время шептать себе под нос. Ничего общего с внешностью Агафона это не имело. Но зато он умел лечить наложением рук, знал множество отваров, трав, снадобий, заговоров. Умел снимать порчу.
По народным поверьям колдуны — источник всевозможного зла — портят скот, общаются с духами и с нечистой силой, могут вызывать мертвых, привораживать, летают вместе с колдуньями на шабаши, и все у них направлено на то, чтобы православным доставлять неприятности. А когда они умирают, то не принимает их земля и продолжают неприкаянные души бродить по земле, разор и неприятности учиняя. Кроме того, перед смертью колдун вызывает внука и говорит ему:
— Возьми!
И тем самым дар ему свой передает, и внук вместо него зло начинает творить. Считалось, что колдуны неуязвимы и справиться с ними можно только, когда тень их начать бить. И тьма идет вслед за такими колдунами. Испокон веков на Руси их боялись, а иногда и сжигали. Как ни старайся, но к Агафону ничего из этих ужасов не отнесешь. Варваре становилось стыдно за свои подозрения, и тогда она с особым вниманием слушала отшельника.
А говорил Агафон о христианском учении, о древней народной мудрости, о почтении к земле своей, о далеких странах, где живут люди в добре и радости. О Беловодье, обители счастья и света, о том, как давно ищут отчаявшиеся и обиженные эту благословенную Богом землю Агафон поблагодарил Варвару за подарок и уселся на лавку.
— Вижу, Варвара, лежит у тебя на сердце камень, гнетет что-то тебя. Правду ли говорю?
— Правду.
— Никак лихой люд на деревню вашу приходил?
— Да-да, — удивленно подтвердила Варвара. Она уже должна была привыкнуть, что многие тайны для отшельника вовсе не тайны.
Дед Агафон прикрыл глаза, расслабился и неживым голосом произнес:
